Продавец счастья

Духовой оркестр ветеранов играет на площади «Врагу не сдается наш гордый «Варяг». Старушки, тайком утирая слезы, кидают монетки в потрепанный раскрытый футляр какого-то музыкального инструмента. Бобо выучил эту песню, но не понимает, почему люди плачут. Он – продавец счастья.

***

Десять часов вечера. Осеннее питерское небо расцвечено багровым закатом. По-прежнему тускло горят фонари в переплетенном проводами просвете Лиговского проспекта. Бобо продает последнего Микки-Мауса влюбленной парочке, собирает пустой лоток и запихивает его в узкую кладовку, куда торговцы-узбеки прячут свой нехитрый скарб от полиции. Берет коробку с одним оставшимся котенком. «Разноцветная кошка», – думает Бобо, рассматривая животинку, потом аккуратно берет ее, словно тонкую яичную скорлупку, чтобы не повредить невидимую ниточку жизни, и прячет за пазуху. «Отвезу брату питерское счастье».

Можно пойти прогуляться по Невскому или посмотреть отражение звезд в черной беспокойной Неве. Но Бобо не любит север, да и устал – ноги совсем распухли за день, поэтому он садится в подошедший пятьдесят четвертый и едет в свою тесную комнату шесть шагов на шесть. Автобусы всегда выручают там, где нет метро.

Устроился он хорошо, только ездить далеко, на самую окраину. Хрущевки – это не дореволюционные дома с бесконечным лабиринтом коммуналок. Никаких сюрпризов и призраков. В декабре Бобо поедет домой. Привезет матери русский кружевной платок, а племяннице – матрешку. В доме соберутся все родственники, придут гости, будут угощаться пловом, разрывая руками горячий красный узбекский лаваш, испеченный сестрой. Мать поставит на стол изюм и орешки, без которых узбеки не встречают гостей, и их соседка, старая болтливая Зухра, опять скажет: «Эй, хорошо живут!»

Богатства Бобо

Бобо высунул нос из ларька, на улице стоял мороз. Он торопливо развязал узелок на полиэтиленовом пакете и впился крепкими белыми зубами в горячий лаваш.

– Приходи еще! – крикнул молодой Исмаил. – Каждый день с утра приходи! Ешь хороший свежий лаваш!

Лаваш Бобо всегда выручал. Он стоил пятнадцать рублей, а сытость от него на полдня. «Зимой никто не берет шарики…» – грустно подумал Бобо, оглядывая свое воздушное хозяйство, и сам себе ответил: «Кризис! Туриста надо приманивать, а они границы закрывают!» И правда, в последнее время карман у Бобо совсем прохудился.

Подошел Исмаил и зашептал горячо:

– С утра-то лаваш у меня горячий, только из тандыра – как мама пекла. А с вечера он черствый – фу-у-у! Ты выгоды своей не упускай – бери с утра, цена-то одна!

«Отстань от меня со своим лавашом…» – тоскливо подумал узбек. – «Мясо надо кушать – баранина, говядина, плов с изюмом!»

И тут он, проглотив слюну, вспомнил, что сегодня православный праздник – значит в столовой при русской церкви подают пустые щи.

Незаметно лаваш закончился до последней крошки. Бобо с досадой отбросил пакет из-под лаваша на тротуар, потом наклонился, подобрал его и аккуратно положил в урну.

– Заходи, погрейся! – снова высунулся из дверей ларька Исмаил, и Бобо послушно потрусил внутрь, забыв про свои шарики.

– Исмаил, дай пять тысяч в долг…, – жалобно пропросил он. – За комнату платить надо…

– И-и-и! – протянул Исмаил. – Нет пять тысяч, хозяин платит мне восемь – в месяц. Иди в работный дом, или домой собирайся.

– Как я домой приеду? – снова жалобно протянул Бобо. – Что скажу апа?

– Эй! – вскричал Исмаил. – Не думай так про мать! Мать примет тебя любым!

Тут пронзительно закричал телефон Бобо.

– Апа звонит…, – буркнул он, снял трубку и заговорил по-узбекски.

***

– Радость какая, Исмаил! – кричал Бобо, обнимая азербайджанца.

– Какая радость? – спросил тот, не обращая внимания на толпящихся посетителей. – Родился кто?

– Умер! – подскочил от счастья Бобо. – Брат дедушки в тюрьме умер! Оставил наследство в десять миллионов!

– Рублей? – деловито спросил азербайджанец.

– Рублей! – радостно вскричал Бобо.

Исмаил потоптался, запустил обе руки в мешок с изюмом, зачерпнул и крикнул:

– Бери кишмиш, Бобо! Хороший изюм! Бери орехи – кушай! Бери пять тысяч на комнату!

Это немного отрезвило узбека и он, кинув в рот пару сушеных ягодок, бережно припрятал пять тысяч.

На шум прибежал хозяин ларька, старый православный армянин Давид, и накинулся на Исмаила:

– Что хозяйство раздаешь?!

– Счастье у нас! – радостно крикнул Исмаил. – Бобо стал рублевым миллионером!

Давид хищно осмотрел приземистую, бедно одетую, фигуру Бобо и спросил:

– На родину теперь вернешься?!

– Нет! – потупился Бобо. – Сюда всех привезу! Квартиру купим – двухкомнатную…

– Будешь коренным, Бобо! – восхитился Давид. – Женишься, детей в русскую школу отдашь, а там и в институт!

– Да рано об этом думать…, – промямлил узбек. – Устроиться бы… с пропиской…

– Ты теперь ему не ровня, – Давид кивнул на Исмаила. – Ты теперь почти коренной! Деньги-то бери, потом отдашь! Обзаведешься связями – не забывай старых друзей!

Давид еще что-то говорил, но Бобо аккуратно складывал шарики и его не слушал.

***