Проклятый трон

Молчать было легко, но боль никуда не уходила, и он привык, закаменел, принял свою новую жизнь и все реже вспоминал о том, кем был до храма. Но часто думал о пропавших принцессах. О своей дочери. И молился о ней. И мучился тем, что не стал сразу разыскивать их, сосредоточившись на мести. И сомневался: а если бы, найдя, привел к ним убийц?

Семь лет Игорь делал вид, что может забыть о том, кто он есть. И если бы не разбередившая память просьба Его Священства о помощи Кембритчу… Если бы не случайная встреча со Святославом Федоровичем на кладбище… Молчал бы он до сих пор, стирая одежду какого-нибудь бродяги.

Жизнь за пределами монастыря оказалась наполнена радостью и страхом, встречами со старыми знакомыми, ждущим его домом, вкусной пищей и терпким алкоголем, делами, которые он обязан был довести до конца. Ответственностью за дочь и за всех принцесс, в каждой из которых продолжала жить его королева; синеглазой северянкой, смотрящей на него как на божество, и восхитительной золотой осенью, плавно уходящей в зиму. Жизнь продолжалась. Жизнь яркая, брызжущая, разная. И мысли вернуться становились все неуверенней, пока вовсе не превратились в смутное сожаление, не имеющее, впрочем, над ним власти.

Полковник Стрелковский наконец поднял голову, отцепил влажные ладони от руля, посмотрел на проносящиеся мимо машины. Оказывается, он припарковался прямо у моста через реку Адигель. Против всех правил, мешая потоку и рискуя получить удар в бампер.

Включил аварийку и вышел на тротуар, подошел к перилам и перегнулся, наблюдая за закручивающейся у мощных бетонных опор моста водой, за пятнами водоворотов и светлыми полосами течений. Когда-то давно, когда он еще был стажером в столичной полиции, их вызвали на самоубийцу – мужик перелез через ограждение, встал пятками между черных прутьев перил и непрерывно сглатывал, глядя вниз, на воду. Так и прыгнул – на глазах десятков зевак, под ругань полицейских и метнувшегося к нему переговорщика.

Адигель, как любая женщина, неохотно отдавала свои жертвы. Мужика так и не нашли.

Проезжающие машины зло сигналили нарушителю, но высокий мужчина в темно-сером коротком пальто и с ежиком светлых волос не оборачивался.

Как просто – сделать один шаг и не задерживать дыхания. Убить ледяную змею, извергнуть ее с последними пузырьками воздуха в холодную, быстро движущуюся воду. Покориться течению, прекратить бултыхаться и изображать, что он жив. Смерть не так страшна. Она милосердна и ласкова, она дарит встречу с теми, кого ты любишь.

«Живи, Игорь. Живи за нас двоих».

«Я не хочу больше, Ирина. Устал».

Завибрировал в кармане телефон, и он вздрогнул, потянулся за ним.

– Полковник, – хриплый и резковатый от смущения голос Дробжек, – звонила мама. Она планирует навестить меня, приедет на пару дней. Может, будет удобнее, если я вернусь в общежитие? Не хочется вас стеснять.

Игорь Иванович помотал головой – так разителен был контраст между затягивающей его рекой, манящей в благословенную, темную бесконечность, и простыми бытовыми проблемами.

– Не говорите ерунды, – повторил он раздраженно – не на нее, на свою слабость, – я распоряжусь, чтобы для Анежки Витановны подготовили комнату. И встретили ее. Ваша родительница не откусит мне голову за то, что я вас компрометирую?

– Мама может, – со смешком произнесла Люджина, – главное, чтобы не взяла с собой ружье и не заставила вас жениться на мне. Спасибо, командир.

Он поглядел на трубку, потом на реку. Трус и слабак. Умереть легко; попробуй жить, как мужчина.

Телефон снова завибрировал – незнакомый номер.

– Игорь Иванович!

И голос смутно знакомый, и интонации, но из-за искажений связи никак не сообразить, кто это.

– Игорь Иванович! – почти кричали ему в трубку, радостно и возбужденно. – Вы меня слышите?

– Слышу, – сказал он сухо и недоуменно.

– Это Полина! Извините, что беспокою…

– Ваше высочество, здравствуйте.

– …Но мне нужна ваша помощь. Вы сегодня уже не будете в Управлении?

Река снова стала тем, чем она была, – просто потоком текущей воды.

– Буду, – ответил он, – через полчаса подъеду. Где вам удобнее встретиться?

Глава 8

Начало ноября, Иоаннесбург

Марина

Было так жарко, что я задыхалась, и сумрак комнаты подрагивал, взрывался радужными пятнами; из глаз текли слезы, в висках пульсировала боль, и дыхание туманным лиловым облачком струилось к потолку, разливалось дымными мерцающими струями и спускалось, сплетаясь в страшные образы.

«Это бред, Марина».

Реальность в виде голой, дрожащей, свернувшейся клубочком в грязи Алины глядела на меня зелеными мерцающими глазами.

«У тебя жар, температура».

Черный человек со сложенными за спиной крыльями рассекал воздух сверкающим мечом, и красная кровь текла из его ран, расплываясь каплями по комнате.

«Открой глаза. Открой».

Царица Иппоталия выла в голос и царапала лицо ногтями. Седые волосы ее падали на обнаженную грудь.