Рай и ад. Книга четвертая. Рассказы перенесших клиническую смерть

Откуда это? Оказывается, это чувства людей. Это то, что они чувствуют и то что они пытаются из себя как бы исторгнуть. Это порождает и обратное действие: у них поражается тот же самый орган. Вот у курящих людей это такая сущность что ли, которая влезает им через рот в легкие, и жрет их там, потихонечку высасывает энергию.

Вот алкоголики, особенно умершие, не знаю как назвать таких людей. Наверное, людьми, которые вообще ни во что не верят. Когда они умирают, они между миров, наверное, так назвать это, уже не на Земле, но еще никуда они не улетают. Они находятся в слое таком. Она как бревна плавают так, колышутся с закрытыми глазами. Причем они группками такими.

Я так подумал, от чего это. Их просто шокирует, наверное, сам этот факт, что они уже умерли. То есть, они теряют сознание как бы, что ли.

У меня вот получилось, что я не потерял сознания. И я понял, что так вот может быть. Ты можешь быть с открытыми глазами, ты это осознанно проходишь, а может быть в каком-то неосознанном таком плане. И вот особенно алкоголики, которые умирают, у них вообще глаза как бы выключены, они похожи на зомби, что ли. Они такими группками в этом междумирье болтаются.

Вот такое я еще там наблюдение сделал. Мы все связаны между собой. Вообще, все. Весь мир, все люди. Это мы в телах здесь, в таком виде не соприкасаемся. А вот эти тонкие оболочки, у кого-то они больше, у кого-то меньше, они так или иначе связаны между собой. Они пересекаются.

Есть более высокая, что ли, структура, еще более высокий слой этой «матрешки», еще более высокий кокон, который нас окутывает. Его можно назвать «мысленное тело». Это там, где пробегают наши мысли. И вот этими телами мы уже все соприкасаемся здесь. То есть, они такие большие, они пересекаются так или иначе.

Поэтому я сделал такой вывод. Нельзя ничего плохого даже думать о других людях. На таком неосознанном уровне это все на них влияет тут же, но и тут же возвращается к тому, кто что-то плохо подумал о другом человеке. К нему же тут же эта плохая мысль и возвращается. В виде какого-то такого удара, как штырь, как копье, что ли, который его тут же поражает. Он-то этого не чувствует, потому что это происходит на тонком плане.

Это копье протыкает его тонкую оболочку, натыкается на чувства, и может даже в тело войти. Тогда человек заболевает.

И потом я опять уже стал смотреть на свое тело. А потом мне что-то сделали, и я вошел в свое тело и открыл глаза.

С тех пор я понял, что бояться этого ничего не нужно. Это совершенно другой качественный переход в другую реальность, которую мы, обычные люди, просто не видим и не понимаем. И для нас ее как бы и нету.

И мне бывает очень смешно, когда в каких-то телепередачах врачи начинают объяснять, что свет в конце тоннеля, это у вас там подкорка чего-то там это нейроны какие-то. Боже мой, какой бред! Ты сам-то там бывал? А что ты тогда рассказываешь, какую сказку, если ты сам никогда не был?

Потом в жизни я сталкивался с людьми, которые, оказывается, это тоже переживали. Очень это интересно, все эти состояния. И очень много открывается вопросов, на которые здесь просто нет ответов.

Святые действительно существуют, тонкий мир существует. К этим святым можно обращаться, они точно помогают, стопроцентно. Я потом был в шоке и много лет про это никому ничего не рассказывал. Потому что это было то время, когда рассказывать было нельзя. Иначе сочли бы, что я чокнутый, лишился бы работы и больше ничего. Это было сразу после советской власти.

После этого я болел очень долго. Где-то год, а может, и больше. Потом уже я занимался всякими медицинскими вещами, пытался понять, что со мной происходит. Потому что вес у меня уменьшился до сорока восьми килограммов. Я понял, что у меня все внутренние органы поражены и поэтому никакие врачи не брались за мое лечение. Просто все отказывались. Эндокринологи и прочие. «Это не мое!», «это не мое!»

Я проходил несколько кругов по всем врачам, пока один из них мне не сказал: «слушай, чего ты ходишь? Тебе жить-то осталось месяца два-три».

А у меня было так: я приходил на работу потом две недели поработаю, и мне плохо — черные мешки под глазами, худой, заболевал чем-то, простудой обычной какой-то, и две недели на больничном. Две недели работаю, — две недели на больничном. Но нашлись люди, которые смогли меня вылечить, и я до сих пор живу, Слава Богу! Благодаря врачам, которые совершенно из другой области нашей современной медицины.

Эти переживания наложили на меня огромный отпечаток, и потом, уже по прошествии многих лет, у меня все время росло чувство, что я просто ничего не боюсь, совершенно. Интуиция так обострилась, что нужно заниматься этим, а такие-то дела ерунда.

И еще появилось чувство предвидения будущего. Вот что будет именно так, и никак иначе. Я поставил себе задачу упорядочить это все дело, найти основы. И потом жизнь меня свела с такими людьми, которые серьезно, на научной основе, оказывается, в нашем государстве этим занимаются, эти люди упорядочили мне эти знания, и объяснили, что к чему.