Рассказы. Часть 2

Он и сам не смог бы объяснить, как ему удавалось держаться. Но гомбарийцы ломались, а он держался — его ставка в игре была слишком велика. И всё же ночами Тейлор с криком пробуждался от кошмаров, в которых тонул в тёмном, чужом океане, а диск величиной с мельничный жёрнов, надетый на шею, тянул его на дно. Счёт дням он давно потерял, руки тряслись, как у пьяницы. К тому же время от времени тюрьму будоражили жуткие ночные вопли. Наконец Тейлор спросил у надзирателя, что это было.

— Яско отказался идти добровольно. Пришлось избить его до полусмерти.

— Его игра окончена?

— Ещё бы! Глупец поставил пятёрку якорей против пятёрки звёзд. Как только он сообразил, что наделал, то попытался прикончить партнёра. — Надзиратель неодобрительно покачал головой. — Такое поведение не приносит никакой пользы, скорее, наоборот. Преступник всё равно попадёт к столбу, только весь в синяках, а обозлённые стражники попросят палача крутить помедленнее.

— М-да! — Тейлор поспешно сменил тему. — Странно, что никто не выбрал мою игру.

— Им просто не разрешили. По новому закону допускаются только гомбарийские игры.

Когда тюремщик удалился, Тейлор растянулся на нарах, мечтая о тихой, спокойной ночи. Какая сегодня дата по земному календарю? Сколько времени он провёл в тюрьме? И сколько ещё осталось до того момента, когда он утратит контроль над собой и сойдёт с ума? Что с ним сделают, если в безумии он не сможет продолжать игру? Много раз в мечтах Тейлор строил планы побега, но на деле в них не было никакого проку. Ну допустим, он как-нибудь выбрался бы из тюрьмы, невзирая на решётки, железные двери, запоры и вооружённую стражу. И что с того? Куда ни сунься, у него столько же шансов остаться незамеченным, как у кенгуру на улицах Нью-Йорка. Если бы существовала хоть какая-то возможность замаскироваться под гомбарийца… Но такой возможности не было. Всё, что он мог сделать, — это играть и выигрывать время.

И он играл. День за днём, с двумя перерывами на еду. На трёхсотый день он вынужден был признать, что ощущает себя тряпкой, побитой молью. На четырёхсотый он играл со стойким убеждением, что занимается этим по крайней мере пять лет и будет заниматься до конца жизни. Четыреста двадцатый день ничем не отличался от других, кроме того, что был последним. Но Тейлор этого не знал.

На рассвете четыреста двадцать первого дня за ним никто не пришёл. Прошло два часа — никаких известий. Может быть, они решили сломить его, применив тактику кошки, играющей с мышью? Не трогать, когда он ждёт вызова, и вызывать, когда он совсем того не ожидает? Этакий психологический эквивалент пытки капающей водой. Наконец в коридоре появился надзиратель, и Тейлор бросился к решётке с вопросом. Тот ничего не знал и был удивлён не меньше узника.

Принесли обед. Тейлор дожёвывал последний кусок, когда по коридору прогромыхал полувзвод гвардейцев, возглавляемый офицером. Они открыли камеру и сняли с него оковы. Это было уже кое-что! Сначала он позволил себе роскошь потянуться всем телом, затем засыпал пришедших вопросами, на которые не получил ответов. Вся компания смотрела на него с отвращением, словно он покусился на рубин во лбу местного золотого божка.

Его долго вели по коридорам и наконец вывели во двор. Посредине стояли шесть коротких стальных столбов, каждый с отверстием в верхней части и потрёпанной циновкой — для коленопреклонения — у основания. Печатая шаг, гвардейцы направились прямо к ним. Тейлор ощутил, как его желудок перевернулся и подкатил к горлу. Полувзвод промаршировал мимо, направляясь к дальним воротам. Желудок вернулся на своё место и благодарно притих.

За воротами ожидал армейский бронетранспортёр, который тронулся с места сразу же, как только все погрузились, и окраинными улицами вывез их из города к космопорту, Тейлора вывели; конвоиры построились вокруг него. Все вместе они промаршировали через контрольный пункт прямо на взлётно-посадочное поле и там остановились. На поле, примерно полумилей дальше, стоял террианский корабль.

Для боевого корабля он был слишком невелик, для разведчика — недостаточно строен и изящен.

Разглядывая его с неподдельным восхищением, Тейлор решил, что это, должно быть, спасательный бот космокрейсера. Ему хотелось пуститься в пляс, распевая во всё горло, хотелось бежать к кораблю, сломя голову, но гвардейцы окружили его тесным кольцом, не давая сдвинуться с места. Так прошло четыре часа. Наконец послышался характерный визг раздираемого воздуха, из небес выскользнул ещё один бот и опустился рядом со своим двойником. Из люка начали спускаться какие-то фигуры, большей частью гомбарийцы. Конвоир пихнул Тейлора в спину, предлагая двигаться вперёд.

Кажется, на полпути состоялось что-то вроде официальной процедуры обмена. Мимо Тейлора, направляясь туда, откуда он пришёл, проследовала цепочка мрачных гомбарийцев. На лицах тех, что щеголяли пышными воинскими атрибутами, застыла злоба генералов, разжалованных в полковники. Среди штатских Тейлор заметил Боркора и приветствовал старого знакомца энергичным шевелением ушей.