Рассказы. Часть 2

Потом заботливые руки помогли ему подняться в шлюз, и Тейлор обнаружил себя в рубке корабля, набирающего высоту. Пылкий молодой лейтенант что-то долго объяснял, но до Тейлора доходила в лучшем случае половина.

— …Сели, захватили два десятка местных и смылись с ними в пространство… пришлось объясняться знаками… к величайшему изумлению, вы ещё живы… одного отпустили с предложением обмена. Девятнадцать гомбарийских задниц за одного землянина — более чем честная сделка, не так ли?

— Да, конечно, — сказал Тейлор, впитывая глазами каждое пятнышко на переборках.

— Чуть терпения — и мы на «Громовержце»… «Маклин» не смог вылететь из-за свары в секторе Сигни… на предельной скорости… раньше никак не могли. — Лейтенант на мгновение умолк, глядя на него с уважением и симпатией. — Через несколько часов вы будете на пути домой. Хотите перекусить?

— Нет, спасибо. Вот уж голодом меня там не морили.

— Рюмочку?

— Спасибо, позже.

Лейтенант чуть огорчился.

— Тогда, может быть, перекинемся в картишки?

Тейлор просунул палец за воротник и оттянул его.

— Мне очень жаль, но с некоторых пор у меня аллергия на игры.

— О, это пройдёт!

— Скорее меня повесят, — сказал Тейлор.

Перевод: Л. Щёкотова

Космобюрократия

— Представляешь, если нам позарез необходимо какое-то оборудование или материалы, мы не можем честно написать об этом! — не выдержал Перселл. — Наши нужды — для них ещё не основание. Как же, с Земли виднее, что и когда нам отправлять.

— Угу, — резюмировал Хенкок, не отрываясь от своей писанины.

— Если мы вообще что-то получаем, это граничит с чудом, — продолжал распаляться Перселл. — Только идиот может думать, будто на Земле вдруг прониклись нашими заботами. Чёрта с два! Мы получаем заказанное всего-навсего потому, что надлежащим образом заполнили надлежащие бланки, которые попали к нужным шишкам и те снабдили их нужным количеством подписей и резолюций. Но и это ещё не всё. Наши бумаги должны пройти по нужным каналам и в нужное время попасть к другим нужным шишкам.

— Угу, — снова отозвался Хенкок, с детства сохранивший привычку от усердия высовывать кончик языка.

Бланк, который он заполнял, не допускал помарок, и Хенкоку очень не хотелось ещё раз заполнять десятки граф.

— Ну что ты заладил: угу да угу? — взвился Перселл. — Тебе больше нечего сказать?

Хенкок вздохнул, отложил ручку и мокрым носовым платком обтёр потный лоб.

— Слушай, а не лучше ли перестать разглагольствовать и заняться тем, за что нам платят? Твоя риторика всё равно никуда нас не приведёт.

— Хотел бы я знать, за что нам платят.

— Лично я считаю, что пилотам, списанным по состоянию здоровья, нужно искать работу где-нибудь в другом месте. Бумажная волокита — не для них.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Как ты знаешь, мы с тобой торчим на Алипане — одной из планет активно заселяемой планетной системы В-417 — для координации потока доставляемых из космоса грузов, — занудно, точно прирождённый бюрократ, начал объяснять Хенкок. — Помимо этого, мы занимаемся сбором заявок и определяем их приоритетность.

— Приоритетность? — вскричал Перселл. Он схватил со стола один из бланков и помахал перед носом Хенкока. — Какой приоритетностью, по-твоему, должен обладать заказ на двадцать четыре ящика джина?

— Потрудись взглянуть, и сам увидишь, — невозмутимо ответил Хенкок. — Импорт класса В. Я сам ставил печать, а ты, между прочим, подписал. Или скажешь, что это не твоя подпись?

— Должно быть, у меня случился приступ временной слепоты. Ну кто сказал, что джин важнее, допустим, кислородных баллонов высокого давления?

— Летрен, — Хенкок нахмурился и принялся рассматривать ручку, словно видел её впервые. — Если хочешь знать, я тоже не в восторге от этого заказа. Противозаконный трюк — вот что это такое. Но Летрен здесь старший. Когда ты был пилотом, ты бы просто скорчил ему рожу, хлопнул дверью и ушёл. Только ты теперь не пилот, а одна из бумажных крыс. И пора бы тебе усвоить: начальство очень не любит дотошных подчинённых. К тому же у нашего начальства есть своё начальство и так далее. Начальству свойственно стареть и умирать от ожирения и тупости, после чего начинаются перемещения. Пройдёт каких-нибудь пять или пятнадцать лет — и Летрен доберётся до самого верха. Я буду двигаться за ним по пятам, и мне совсем не хочется, чтобы он обернулся и въехал мне по зубам.

— Боишься, как бы он не припомнил тебе проваленный заказ на джин? Неужели Летрен настолько злопамятен?

— Меня это не волнует. Он получит свой заказ, так что ему будет не к чему придраться.