Ремесленники душ

— Мистер Рэджинальд с вами все в порядке? — обратился он ко мне, — сегодня утром директор уведомил нас, что вы свободны до завтрашнего дня.

— Да, сэр, — я обрадовался, что мои страхи по поводу наказания возможно будут не состоятельными, — я отдохнул, так что готов продолжать обучение.

— Думаю позже директор скажет лучше меня, — он внимательно посмотрел на меня, — я лишь скажу, что горжусь, что в нашем колледже учатся такие ученики.

У меня от его похвалы и всеобщего внимания покраснели уши и щеки, хотелось провалиться под землю, чтобы на меня никто не смотрел, но наполнившие меня чувства от похвалы были невыносимо приятными.

— Хорошо, не будем больше смущать мистера ван Дира и начнем уроки, — он понял мое состояние и весело подмигнув, начал урок.

Если бы мне кто‑то две недели назад сказал, что всего за одну ночь я стану известным и жизнь моя изменится в лучшую сторону, я лишь засмеялся бы в ответ. Но вот теперь, стоя на благотворительном приеме супруги императора, которая оказывается была попечителем сгоревшего пункта мигрантов, я не был в этом уверен.

Началось все с того, что во — первых, меня переселили в дом привратника, провели в мою комнату небольшой колокол и теперь я довольствовался полной свободой от соседей, поскольку ванная комната и туалет были в моем полном и единоличном распоряжении. Во — вторых, на третью ночь ко мне в дом пробралась Люси и полностью раздевшись забралась ко мне под одеяло, затем выспрашивая полные подробности произошедшего на пожаре лишила меня девственности, ничем другим это было назвать нельзя. Девушка оказалась опытной, поэтому я лишь лежал на спине и с трепетом наблюдал, как её мягкие руки сначала помяли мой член, а потом он попал во влажную и теплую глубину, движения которой вызывали у меня судороги сладости и неги.

Утром, наградив меня еще одним соитием и прощальным поцелуем, девушка выскользнула из кровати, оделась и скрипнув дверью растворилась в утреннем тумане, оставив меня в одиночестве с чувством нереальности произошедшего. Чувство гордости от того, что я стал сегодня настоящим мужчиной смешалось с чувством, что мной воспользовались, которое быстро забылось от осознания возможного повторения сегодняшней ночи.

И вот теперь, я стою, одетый во взятые на прокат фрак и цилиндр, в толпе аристократии, а мой отец, который палец о палец не сделал, даже не дав денег на одежду сегодняшнего вечера, стоял рядом и вел себя как надутый павлин, большой такой здоровый, но павлин.

Неожиданное приглашение было вручено мне директором колледжа при вечернем ужине, так что ощущая направленные на себя восхищенные взгляды не только Люси, я чувствовал, что моя кровать может быть снова согрета и не одной ею. Еще бы, второкурсник про которого написала ежедневная газета, удостоился приглашения на благотворительный вечер императрицы! Странно то, что еще год назад заставило бы меня радоваться и трепетать от гордости, теперь не имело такого сильного значения. Смерть и большой труд других людей стояли за моим успехом, и то, что почести достаются мне, совсем не приносило мне радости. Только успех у противоположного пола, мирил меня с текущим положением дел, и я молча принимал все это.

Летний дворец был огромен, едва только мы подъезжали по широкой аллее, усаженной по бокам вечнозелеными туаями, я увидел, насколько он велик. Отец, сидящий рядом, без умолку говорил мне как нужно себя вести в присутствии высокой аристократии и чтобы я не опозорил его, лучше всего будет мне молчать и просто стоять рядом. Противно было находится с человеком, который два года тебя не видел, не принимал участие в твоей жизни, но стоило тебе выделиться и стать немного известным, он тут же появился и вел себя, как будто, так и надо. Я даже был уверен, что едва вечер закончится, он довезёт меня до колледжа и снова я его не увижу, до момента пока не произойдет что‑то стоящее его внимания.

Его трескотня все больше раздражала меня, поэтому я постарался отвлечься, рассматривая окрестности. Огромный белый дворец, вдоль которого мы ехали был настолько высок, что я затруднился определить его настоящий размер. Большие витражные окна, залитые светом, только подчеркивали богатство и достаток, а поддерживающие двенадцать титанов козырек перед входом в него, чтобы в случае дождя гости не промокли, были тоже безупречно красивы. Я не был особым ценителем искусства, хотя нам его преподавали, но о них нам говорил на уроках сэр Ньюрвик, причисляя их творение одному из лучших скульпторов прошлого.

— Еще раз повторяю, стой все время подле меня, — с этими словами я очутился в толпе аристократов, и стоял дальше как искусственный болванчик, пожимая чьи‑то протянутые руки и улыбаясь.