Сагарис. Путь к трону

Вдоль главной улицы стояли инсулы – большие кирпичные дома с мозаичными полами, достигавшие пяти этажей в высоту. В них жили римляне, большей частью весьма состоятельные. Были там и другие дома, в которых одновременно располагались склады, конторы и жилые помещения. Но особенно красивыми были термы, богато украшенные мрамором, мозаикой и скульптурами. Их было не счесть: Термы на Форуме, Митры, Термы Нептуна, Морские и множество других. И почти на каждом шагу встречались таверны, которые никогда не пустовали.

Но наступил день, когда пришлось расстаться с Остией, где жизнь в качестве рабыни не была чересчур обременительна для Сагарис. Она не понимала, для чего нужна учеба – этого ей не удосужились объяснить. Наверное, Валерий хотел преподнести сюрприз своенравной амазонке, которая очень ему понравилась. Он уже начал сожалеть, что продал ее Гаю Рабирию. Но что сделано, то сделано, и теперь купец, что называется, кусал локти, с удивлением наблюдая за тем, как хищная степная кошка постепенно превращается в красивую, умную женщину, спокойную и рассудительную, успехи Сагарис в учебе потрясли даже его, немало повидавшего на своем веку.

Валерий удивился бы еще больше, узнав, что престарелый учитель, который готовил девушку к должности вилика, восхищенный незаурядными способностями своей подопечной, заставил ее изучать трактат «О сельском хозяйстве» Луция Юния Колумеллы72, состоящий из двенадцати книг. Помимо садоводства, Колумелла в своем трактате давал ценные советы по виноделию, выращиванию оливок, разведению крупного и мелкого скота, птицы и рыбы, по пчеловодству.

Сагарис буквально проглатывала знания, хотя понятия не имела, зачем ей нужно знать, как выращивать плодовые и лесные деревья в питомниках, как их сажать и обрезать. Но благодаря занятиям время в заточении шло быстрее и не столь болезненными были воспоминания о ее прошлой жизни, так как мысли Сагарис занимали совсем иные проблемы.

Иногда уставшей девушке к вечеру казалось, что от тех сведений, которыми пичкали ее учителя, голова распухла и вот-вот лопнет, как перезрелый плод, но утром она поднималась бодрая и веселая, как жаворонок, и с охотой выслушивала нудные сентенции учителей, которые на поверку оказывались широко распахнутым окном в новый для нее мир.

Когда Сагарис узнала о своей будущей участи, ее удивлению не было предела. Она будет хоть и в качестве рабыни, но управляющей большим поместьем Гая Рабирия Постума! Впервые в ее душе проснулась благодарность к Валерию, и на прощальном ужине, который устроил купец, она была с ним мила и разговаривала весьма приязненно, хотя до этого глядела на него исподлобья, а в ее пронзительно черных глазах искрился лед.

От этого Валерий еще больше расстроился: ну зачем, зачем он продал такую драгоценность Гаю Рабирию?! Конечно, он получил вожделенные ауреусы (как за добрый десяток рабов), но что такое деньги по сравнению с возможностью покорить столь незаурядную девушку, которая обладала потрясающей фигурой, была очень симпатичной и чрезвычайно умной? Она стала бы ему не только любовницей, но и прекрасным помощником в его коммерческих делах. В этом купец совершенно не сомневался, слушая отчеты учителей об успехах амазонки.

Когда Остия скрылась за завесой пыли, Сагарис почувствовала, как глаза наполнились слезами. Что ждет ее впереди? Неужели она до конца своих дней будет бесправной рабыней и больше никогда не возьмет в руки свой топор, не сядет на коня, чтобы птицей полететь по бескрайней степи, полной грудью вдыхая ее ароматы? Нет, так не должно быть! Она получит свободу! Как этого добиться Сагарис пока не знала. Но в ее душе крепла вера, что это случится. Рано или поздно.

Возница-раб, услышав позади возню, оглянулся, – от волнения Сагарис никак не могла устроиться на жесткой повозке поудобней, – а затем прикрикнул на мулов, хлестко щелкнул кнутом, и они пошли быстрее. Дать ей коня Валерий не разрешил. Мало ли что может взбрести в голову своенравной амазонке.

Глава 2. Латифундия

Гай Рабирий недолго задержался в латифундии. Отдав необходимые распоряжения, он поторопился в Рим. Там назревали события, в которых он поневоле должен был принять участие. Император Нерон Клавдий Цезарь Август Германик, Великий понтифик, наделенный властью трибуна четырнадцать раз, властью императора тринадцать раз, пятикратный консул, Отец отечества, безумствовал.