Семь дней до Мегиддо

«Я лишь выполнял свой долг!» – мысленно сказал он мне. То ли с укором, то ли извиняясь.

И пламя, вспыхнувшее в руке, охватило его целиком.

На всякий случай я прицелился в Прежнего, но пистолет лишь щелкнул, я выронил его, и он повис в воздухе.

Заряд огнемета достиг чистильщика, окатил «тюменских мышей» – и те вырвались из огня, такие же кровянисто-лаковые, шустрые, совершенно не пострадавшие. Нипочем им был огонь, как Прежнему – пули.

Милана прыгнула – накрывая собой куколок, защищая от разлетающегося облаком огня бойца.

Дарина бежала к Прежнему. Недостаточно быстро! Его и призванный бы не смог ударить, да и не помог бы никакой удар – Прежний был в рассогласовании, материя его тела частично сдвинулась относительно нашей реальности…

Откуда я это знаю?

Да плевать…

Прежний смотрел на жницу, лицо его делалось жестче, он теперь походил на хищника, которого атакует обнаглевшая добыча. Он поднимал руку, чтобы пробить Дарине грудь и вырвать сердце, а потом, вторым ударом, выбить второе…

Нет, не хочу этого знать!

Только я мог что-то сделать, но я же не мог?

У меня же не было оснований?

Или были?

Или не было?

Заряд дроби наконец-то достиг Прежнего и прошил его насквозь. Видимо, какая-то дробинка его все же зацепила – Иван поморщился и глянул на Елену.

Всего лишь глянул.

Женщину подняло в воздух и откинуло, с силой впечатав в стену.

Я повернул голову и посмотрел, как расширяются ее зрачки.

Как куколка Анна засовывает в рот леденец на палочке.

Как Наська беззвучно кричит.

И я решил, что теперь можно действовать.

Горящая струя из огнемета все еще била по чистильщику. Проходя мимо Лихачева, я сделал так, чтобы огнемет перестал стрелять, потом наклонился над набегающими элементами чистильщика. Поднял один (человеческая плоть, два мужских, одно женское и одно крысиное ДНК) и попросил чистильщика умереть.

А потом пошел к Прежнему.

Для него я был слишком быстрым, но он всё-таки заметил мое приближение.

Дарина тянулась к нему в безнадежной атаке, я заглянул ей в мерцающие сиреневым глаза. Остановил импульс движения и положил на пол. Потом подошел к Ивану, шлепнул по вытянутой руке (кости сломались и сразу принялись срастаться), взял за горло, прижал к стене. Прежний погрузился в стену по самое лицо, выглядело это интересно и мне даже захотелось вывести его из рассогласования в такой позиции.

Но оснований к этому не было, к тому же возникший из-за совмещения материи выброс энергии уничтожил бы и всё здание, и, пожалуй, весь квартал.

Считать было лениво, и я вернул Прежнего на поверхность, прежде чем убрал рассогласование и совместил наш темп времени.

Разумеется, он не сопротивлялся. Смотрел на меня и ждал.

– Вы нарушили условия договора, – сказал я.

– Ни в малейшей мере, наблюдатель, – ответил Прежний.

– Вы убили человеческую женщину.

– Защита разрешена.

– Ее выстрел не мог вам повредить.

– А вы убили бойца, хотя в опасности была призванная. Призванные выходят из-под действия договора и не являются объектами моратория.

Это была неслыханная дерзость. Но, к сожалению, он был прав. Поэтому я оставил эту тему.

– Вы объявили о плане уничтожения находящихся здесь людей.

– Слова. Лишь слова, – сказал Прежний.

– Проверим? – предложил я.

Я мог это сделать, Прежний это знал. И он сдался.

– Это была эмоциональная реплика, вызванная моим несовершенством, – сказал он быстро. – Я признаю формальное нарушение и готов нести ответственность.

– Вы близки к полной потере контроля над Землей, – сказал я. – Есть еще незаконное привлечение людей и слуг к конфликту!

– Стратег стала критическим нарушением баланса, – ответил Прежний. – Вы знаете, что мы искали другие пути, но их нет. Все последующие ошибки были совершены из благих побуждений.

Он даже улыбнулся и добавил:

– Я привлек полицию к охране Гнезда после неудачного визита уничтожителя. Я поделился информацией с этим… телом. И поставил его на охрану. Я предлагал максимально гуманные выходы из ситуации. Вы должны знать, Высший. Вы достаточно глубоко погрузились… в проблему. Опасно глубоко. Некоторые даже могли бы сказать, что вы теряете непредвзятость, хотя речь идет лишь об ошибках. Таких же, как и мои.

И это было правдой. Мы оба это знали.

– В договор будут внесены поправки, – сказал я.

– Мы готовы к переговорам, – ответил Прежний быстро. – Но проблему стратега придется решить.

– Я решу, – пообещал я.

Отпустил Ивана и рухнул на пол.

Прежний осел рядом. Повел головой, откашлялся. Начал массировать шею, с раздражением глядя на меня.

Что это вообще такое было?

Что я делал?

Как я мог всё это сделать?

Что такое я нес?

Время замедлялось, точнее – возвращалось в норму. Лихачев потряс молчащими стволами своего оружия, потом вдруг затопал к нам. В глазах Ивана загорелось предвкушение.

– Стойте! – крикнул я. – Не надо! Нельзя его трогать!

Лихачев остановился.

– Быстро соображаешь, – сказал Прежний неодобрительно.

Деда Боря, Виталий Антонович и Василий сидели возле Елены. Глаза у той были закрыты, спина согнута как-то слишком сильно для живого человека. Наська обнимала Елену и тихо поскуливала.