Она смотрела на меня и улыбалась – так похожая на человека жница, у которой было два сердца, а про всё остальное я даже и знать не хочу.
– Ага, – сказал я. – Уже бегу.
Эпилог
Этот дурацкий плащ зарастил дырку!
Я его порвал, вытаскивая пистолет, а он опять был как новый. И, кажется, даже не пачкался. Продавцы туфтой не торговали.
Хотя шуточку с конфетой я никак не мог простить.
Но, с другой стороны, если бы я не дергался, пытаясь решить, как мне поступить, что сделал бы в конце наблюдатель?
Не люблю торгашей. Но они все же лучше… чем другие.
И зачем им всё-таки кристаллы?
– Максим, я не пойду, – сказала Дарина.
– Так мы уже пришли, – удивился я.
– Давай просто погуляем, – она попыталась вытащить ладонь из моей руки. – Солнце на улице, так давно солнца не было!
– Гуляющая по улице жница? – удивился я. – Мир сошел с ума. Хорошо, мы на минутку. А потом погуляем.
– На минутку? – беспомощно спросила Дарина. – Наська в Гнезде одна…
– На пять. Наська справится, она же сказала. Только зайдем и выпьем чая.
Дарина выдохнула. Сказала:
– Еще это платье! Я не носила платья с детства!
– Неправда, ты вчера его носила.
– Двадцать три секунды! – Она едва заметно улыбнулась. – Нет, правда, я не нелепая в нем?
Я отошел на шаг, осмотрел ее. Сиреневое платье, конечно, так себе сочеталось с красными босоножками. Девчонки в такой ситуации какую-нибудь красную сумочку в руки берут… но, если бы я предложил Дарине сумочку, она бы меня точно прибила.
– Шикарно, – сказал я.
И позвонил в дверь.
Открыла мама. Внимательно посмотрела на меня. Потом на Дарину.
– Мам, это Дарина, я про нее говорил, – сказал я. – Угостишь нас чаем? Потом мы идем гулять.
– Здравствуй, Дарина, – сказала мама строго. – Скажи, как ты заставила этого оболтуса обратить на себя внимание? Мне порой кажется, что он живет на другом конце Вселенной.
– О, – сказала Дарина. – Это было сложно. Мне пришлось его призвать.
Мама подумала и кивнула:
– Да. Наверное, это единственный способ. Кстати, у тебя изумительные глаза!
И мы зашли выпить чая.
В конце концов, мы ведь были живы, и мы были людьми.