Смерть и сенатор

Кларк Артур Чарлз Смерть и сенатор

Артур Кларк

Смерть и сенатор

Никогда еще весенний Вашингтон не казался ему таким прекрасным... Последняя весна, мрачно подумал сенатор Стилмен. Даже теперь, хотя слова доктора Джордена не оставляли места для сомнений, трудно было примириться с истиной. Прежде он всегда находил выход, пусть полный крах порой казался неизбежным. Если его предавали люди, он увольнял их, даже сокрушал в назидание другим. На этот раз измена таилась в нем самом. Так и кажется, что чувствуешь тяжелый ход своего сердца, а вскоре оно и вовсе остановится. Нет никакого смысла готовиться к президентским выборам; хорошо, если он доживет до выдвижения кандидатур...

Конец мечтам и честолюбию, и нет утешения в мысли о том, что рано или поздно всех ждет конец. Рано, слишком рано! Недаром Сесиль Роде - один из его идеалов - воскликнул перед смертью: "Столько дела - и так мало времени отведено!" Роде не дожил и до пятидесяти лет; он намного старше, а совершил гораздо меньше.

Машина увозила его прочь от Капитолия. В этом есть что-то символическое, но лучше не задумываться... Вот и Нью-Смитсониен, могучий комплекс музеев, которые ему было вечно некогда посетить, а ведь сколько раз проезжал мимо за те годы, что прожил в Вашингтоне. Сколько упущено в непрестанной погоне за властью, с горечью сказал он себе. Мир культуры и искусства был по сути дела закрыт для него, и ведь это лишь часть цены. Он стал чужим в собственной семье, растерял былых друзей. Любовь принесена в жертву на алтарь честолюбия, а жертва оказалась напрасной. Есть ли на всем свете хоть один человек, который станет оплакивать его кончину?

Конечно, есть. У него стало легче на душе, чувство беспредельного одиночества поумерилось. Беря телефонную трубку, сенатор со стыдом подумал, что вынужден справиться о номере у секретаря, хотя память удерживает множество куда менее важных вещей...

(Вот Белый дом, залитый ярким светом весеннего солнца. Впервые в жизни он скользнул по нему равнодушным взглядом. Белый дом уже принадлежал иному миру- миру, до которого ему больше нет и не будет дела.)

В автомобиле не было видеоустройства, но сенатор и без того уловил оттенок удивления и даже намек на радость в голосе Айрин.

- Здравствуй, Рени, как вы там поживаете?

- Отлично, папа. Когда мы тебя увидим?

Вежливая формула, к которой дочь всегда прибегала в тех редких случаях, когда он звонил. И всегда, исключая рождество или дни рождения, сенатор отвечал неопределенным обещанием как-нибудь заглянуть...

- Я хотел спросить, - произнес он медленно, извиняющимся тоном, - можно ли, заехать за ребятишками. Давно мы с ними нигде не были, и надоело все сидеть в канцелярии.

- Конечно, заезжай! - Голос Айрин потеплел, - Они будут рады. Когда тебя ждать?

- Давай завтра. Приеду около двенадцати и повезу их в зоопарк или Смитсониен, куда захотят.

Вот тетерь она изумилась - ведь он один из самых занятых людей в Вашингтоне, его время расписано на недели вперед. Будет спрашивать себя, что произошло; хоть бы не догадалась. Да нет, не должна, ведь даже его секретарь ничего не знает об острых болях, которые в конце концов вынудили сенатора обратиться к врачу.

- Чудесно! Как раз вчера они говорили о тебе, спрашивали, когда же ты опять приедешь.

Глаза сенатора увлажнились. Хорошо, что Рени его не видит.

- Значит, в полдень, - поспешно сказал он, боясь, как бы голос не выдал его. - Обнимаю вас всех.

Он отключился, не дожидаясь ответа, и со вздохом облегчения откинулся на спинку сиденья. Первый шаг к перестройке свой жизни сделан - без всякой подготовки, вдруг. Он упустил собственных детей, но мост, соединяющий его со следующим поколением, цел. В оставшиеся месяцы нужно хотя бы сберечь и укрепить этот мост.

Вряд ли доктор посоветовал бы ему пойти в Музей естественной истории с двумя любознательными непоседами, но он с этим не считался. Джо и Сьюзен заметно подросли с их последней встречи, требовалось не только физическое, но и умственное напряжение, чтобы поспевать за ними. Едва войдя в ротонду, дети галопом бросились к огромному слону, занимавшему самое видное место в мраморном зале.

- Что это? - вскричал Джо.

- Это же слон, дурачок - снисходительно ответила Сьюзен; ведь ей уже было целых семь лет.

- Знаю, что слон, - отрезал Джо. - А как его зовут?

Сенатор Стилмен обратился к дощечке, но не нашел там ответа. Самое время действовать по принципу: "Смелость города берет".

- Его зовут, гм, Джумбо! - выпалил он. - Погляди, какие клыки!

- А у него болели зубы?

- Что ты, никогда.

- А как он чистил зубы? Мама говорит, если я не буду чистить зубы...

Стилмен угадал, куда клонит Джо и поспешил переменить тему.

- Дальше будет еще много интересного! С чего начнем с птиц, змей, рыб, млекопитающих?

- Змей! - решительно потребовала Сьюзен. - Я хотела посадить змею в банку, а папа не позволил. Ты попроси его, может, он передумает?

- А что такое - млекопитающий? - спросил Джо, прежде чем Стилмен успел придумать ответ для Сьюзен.

- Пойдемте, - твердо сказал он. - Я покажу.