Смысл игры и другие выступления

Вот здесь начинает проявляться черта, которую этим гражданам совершенно не хочется обнаруживать — невежество. Они чудовищно невежественны, преисполнены самоуважения и абсолютного убеждения в том, что они всезнайки, по крайней мере, супервысококомпетентные креативные люди. Сапрыкин даже не понимает, что термин «путинское большинство» в 2000, по-моему, году ввёл Павловский, подробно описав и его содержание, и всё остальное. И произошло это 12 лет назад. Вот он рассуждает о чём-то, он не посмотрел, где и когда появилось слово. «Как, по-твоему, это чё, — говорит он, — Володин или не Володин?» Он как бомж рассуждает, перед этим уже раздав всем сестрам по серьгам и делая всё остальное.

«Латынина: Во-первых, у нас нет инструментов для определения путинского большинства, выборы были такими, какими были, а другими способами этого не померить».

Не понял. А если провести анкетирование тех, кто проголосовал за Путина, и они добровольно об этом скажут, это не способ, это не социометрия. А фокус-группы это не метод? А почему у них нет инструментов?

«Путин несомненно победил, просто это была другая процедура какая-то, не выборы».

Ну, конечно, если победил не тот, кто тебе нравится, то это были не выборы.

«Но даже если заявленного путинского большинства нет, в каком-то виде оно все равно есть. И по этому поводу у меня…

Сапрыкин, — Какое оно?

Латынина — Оно большое, точно большое, не меньше 48–47 процентов».

У неё нет инструментов замерить, она не знает, что это такое, но она знает, что это 47,33 %.

«По этому поводу два соображения. Первое. Это очень наивная леволиберальная идея, что народ всегда прав и что, когда он голосует, он голосует за свободу». Я думал, это называется демократическая идея: подчинение народному выбору и процедуре голосования. Оказывается, это — леволиберальная идея.

«Я думаю, если бы товарищ Сталин устроил свободные выборы, то на них бы честно победил товарищ Сталин.»

И что? Тогда прогрессивное меньшинство, видящее, что Сталин не отвечает, его меньшинства ожиданиям, должно было бы устроить мятеж? Я не понял. Есть какая-то ещё легитимность? Нельзя ли её назвать, а не болтать в стиле обнаглевшей козы, объевшейся белены.

«И второе. Чем меньше власть дает люмпену, тем больше он ее обожает».

А почему люмпену? Почему в этом путинском большинстве люмпены? «Американский избиратель, который получает очень много, он к Обаме относится критически, а боливийский, который получает гроши, Моралеса обожает». А что такого плохого в Моралесе-то? И ты попробуй, скажи в Латинской Америке, что это люмпен у Моралеса.

Сапрыкин: «В России этот закон полностью подтверждается, потому что самые лояльно настроенные к Путину слои — это люди самые обкрадываемые. От пресловутых жуликов и воров страдают не столько те, кто выходит на Болотную, сколько те, кто живет в Нижнем Тагиле. И при этом лояльность их совершенно потрясающая».

Это не правда. И дальше будет сказано, что это не так. От 90-х годов эти люди в Нижнем Тагиле страдали гораздо больше, и они <видимо, имеются в виду авторы цитируемой статьи> это точно знают. Они <видимо, жители Нижнего Тагила> и сейчас страдают. Но они уже пережили распад СССР, и состояние беженцев, и невыплаты зарплат, и многое-многое другое. Им есть с чем сравнить, а главное, они твердо знают, что именно Сапрыкину и Латыниной те-то девяностые нравятся, что это «клёвое время», и что их надо называть люмпенами, потому, что им это не нравится.

Подхватывая эту ложь Сапрыкина, Латынина говорит:

«Поэтому мне и не нравится идея всеобщего избирательного права.»

Тут каждое слово — золото:

«Поэтому мне и не нравится идея всеобщего избирательного права».

Вот куда закручивают процесс либероиды. Либероид вкусил самоорганизации, он понял уже, что он — стая, в нем проснулось стайное вожделение, он понял, что он — проигравшая стая, и теперь все, что он хочет, он хочет подорвать любой ценой идею всеобщего избирательного права. Причем, извините, где, кроме России это можно сделать?