Современная жрица Изиды

По мр того какъ я разбирался въ своихъ выпискахъ изъ Biblioth`eque Nationale, мн припомнились интереснйшія повствованія «Радды-Бай», то-есть госпожи Блаватской, появлявшіяся въ «Русскомъ Встник» подъ заглавіемъ «Изъ пещеръ и дебрей Индостана» и съ такимъ интересомъ читавшіяся въ Россіи. Предметъ моихъ занятій былъ тсно связанъ съ главнйшей сутью этихъ повствованій.

«Не ршиться ли въ самомъ дл,- думалъ я, — не създить ли въ Индію къ нашей удивительной соотечественниц, Блаватской, и убдиться воочію, насколько согласны съ дйствительностью т чудеса, о которыхъ она разсказываетъ…»

Я именно думалъ объ этомъ, когда разслышалъ на крупномъ хруствшемъ песк дорожки моего садика приближавшіеся къ бесдк шаги. Въ бесдку ко мн вошла madame P., не мало лтъ прожившая въ Россіи парижанка, съ которой мн въ то время приходилось почти ежедневно видаться.

— Вотъ, — сказала она, кладя передо мною газетный листъ, — вы такъ заинтересованы Блаватской, а она здсь, въ Париж.

— Что вы! Не можетъ быть!

— Читайте.

Это было утреннее изданіе газеты «Matin», гд, среди различныхъ новостей дня, объявлялось о томъ, что извстная основательница «Теософическаго общества», Е. П. Блаватская, находится въ Европ и на дняхъ изъ Ниццы пріхала въ Парижъ, поселилась въ rue Noitre Dame des Champs, гд она принимаетъ всхъ заинтересованныхъ въ возбужденномъ ею теософическомъ движеніи. Замтка была небольшая, но дв, три фразы нарисовали мн обстановку новопоявившейся знаменитости, въ храмъ которой со всхъ сторонъ стекаются жаждущіе знакомства съ нею и съ ея чудесами.

— Vite, vite! — говорила m-me P.,- бросайте вс ваши книги и тетради и спшите къ ней!

— Увы, я на это не способенъ, — отвтилъ я, — но если она останется еще нкоторое время въ Париж, я у нея буду, познакомлюсь съ нею — это боле чмъ вроятно.

Я тотчасъ же написалъ въ Петербургъ г. П., который, какъ я зналъ, находится въ письменныхъ сношеніяхъ съ Блаватской. Я просилъ его немедленно извстить ее о томъ, что такой-то, живя въ настоящее время въ Париж, желалъ бы съ ней познакомиться, но не сдлаетъ этого, не получивъ на то предварительно ея согласія.

Черезъ нсколько дней, гораздо раньше, чмъ я могъ ожидать, мн ужь принесли изъ Петербурга отвтъ, извщавшій меня о томъ, что Е. П. Блаватская ждетъ меня и приметъ, когда угодно.

Не безъ нкотораго волненія похалъ я въ rue Noitre Dame des Champs, выбравъ, какъ мн казалось, самый удобный часъ, то-есть не слишкомъ рано и не черезчуръ поздно. За это время, пока я ожидалъ отвта изъ Петербурга, я уже совсмъ наэлектризовался предстоявшимъ мн интереснымъ знакомствомъ.

Хоть у меня и не было съ собой «Пещеръ и дебрей Индостана», но я припомнилъ ихъ отъ начала до конца и почувствовалъ на себ все обаяніе этого талантливаго повствованія, гд реальность смшивается съ самой удивительной таинственностью.

Судя по впечатлнію, произведенному на меня маленькой рекламой «Matin», я ожидалъ увидть нчто во многихъ отношеніяхъ грандіозное и приготовлялся къ торжественной аудіенціи, которую мн дастъ Е. П. Блаватская. Я былъ увренъ, что у ея подъзда увижу вереницу экипажей, что мн придется очутиться среди огромнаго пестраго общества ея постителей.

Но вотъ я въ далекой плохенькой улиц лваго берега Сены, «de l'autre c^ot'e de l'eau», — какъ говорятъ парижане. Кучеръ останавливается у сказаннаго ему мною номера дома. Домъ этотъ довольно невзрачнаго вида и у подъзда — ни одного экипажа.

«Батюшки, пропустилъ — ухала изъ Парижа!» — въ досад сообразилъ я.

Но нтъ, на мой вопросъ консьержъ указываетъ мн путь, я поднимаюсь наверхъ по очень, очень скромной лстниц, звоню — и какая-то чумазая фигура въ восточномъ тюрбан, пропускаетъ меня въ крохотную темную переднюю.

На мой вопросъ: принимаетъ ли m-me Блаватская, чумазая фигура отвчаетъ мн: «entrez, monsieur», — и исчезаетъ съ моей карточкой, а я стою и жду въ небольшой, низенькой, совсмъ плохо и недостаточно меблированной комнат.

Ждать мн пришлось недолго, дверь отворилась и предо мною… она — довольно высокаго роста женщина, но производящая впечатлніе приземистой, вслдствіе своей необыкновенной толщины. Большая голова ея кажется еще больше отъ густыхъ, очень свтлыхъ, съ мало замтной просдью волосъ, мелко, мелко крепированныхъ (не искусственно, а отъ природы, какъ я потомъ убдился).

Въ первую секунду старое, некрасивое, землистаго цвта лицо ея мн показалось отталкивающимъ, но вотъ она остановила на мн взглядъ своихъ огромныхъ, на выкат блдно-голубыхъ глазъ — и за этими удивительными глазами, таившими въ себ дйствительную силу, забылось все остальное.

Я замтилъ однако, что она весьма странно одта: въ какомъ-то черномъ балахон, что вс пальцы ея маленькихъ, мягкихъ, какъ будто безкостныхъ рукъ съ очень тонкими концами и длинными ногтями унизаны драгоцнными большими ко#льцами.

Она встртила меня такъ просто, любезно и мило, мн такъ пріятно было слышать ея русскій говоръ, что мое смущеніе прошло, и вся неожиданность этой обстановки перестала меня изумлять — я, напротивъ, былъ очень радъ, найдя совсмъ не то, чего ожидалъ.