Спаситель и сын. Сезон 3

Девочка просыпается вялая, даже жевать не может. Пьет молоко из соски, потом – пустышку в рот, игрушку в руки – и в машину, там можно еще минут десять поспать. Чуть живую ее доставляют в детсадовскую раздевалку, а вечером отец забирает ее – оттуда же, в таком же состоянии.

ОН: Воспитательница советует показать ее специалисту по психомоторике.

СПАСИТЕЛЬ, изумленно: По психомоторике?

ОНА: Из-за той буквы З не в ту сторону.

ОН: Это может помешать ей в подготовительной группе.

Если девочка до нее доберется, – чуть не сказал Сент-Ив. Изе была на грани нервного истощения, у нее начинался синдром выгорания, который обычно наблюдается у крупных начальников.

– Ну что ж, давайте всё по порядку, – сказал психолог. – В следующий четверг приходите ко мне вместе с сыном.

В первую очередь надо спасать Мельвена. Сантехники – ценные кадры.

Весь день, пока Сент-Ив принимал пациентов, у него не выходила из головы встреча, назначенная на 18:15. Ему и не терпелось, и было как-то не по себе. В прошлый раз Марианна Дютийо явилась к нему в коротком платье в обтяжку и с большим вырезом. А он очень старательно смотрел ей только в лицо. Трансфер, контртрансфер – я начеку!

– Заходите, мадам Дютийо.

– Как церемонно, – со смехом сказала она. – Здравствуйте, как дела?

Спаситель с облегчением увидел, что на ней джинсы и приталенный жакет. Первым делом он справился о Марго.

– Ее выписывают в конце недели. Она собирается вернуться в свой английский класс.

Марго до четырнадцати лет скрывала, что режет себе руки, и была отличницей, прекрасно играла на виолончели и занималась верховой ездой. А потом, после первой попытки самоубийства, сорвалась, забросила музыку и спорт, перестала ходить в лицей.

– Месье Карре считает, что во всем виновата я, – вздохнула Марианна.

«Месье Карре» – так она называла бывшего мужа, хотя они прожили в браке двенадцать лет и у них было двое детей.

– Так что с Бландиной? – спросил Спаситель.

– Взгляните, вот рецепт. Я уж не говорю, что это безобразие – вести ребенка к психиатру без моего ведома.

Она дала Спасителю бланк с печатью доктора Спесивье.

– Так-так, – пробормотал он. – Риталин дважды в день. Классика.

– Да, но вы-то что об этом думаете?

Спаситель неохотно перечил специалистам. НАСТОЯЩИМ врачам, как говорили те, кто сомневался в компетентности психолога.

– Лечение правильное… если Бландина действительно гиперактивный ребенок.

– «Если»… Скажите откровенно, вы же не думаете, что у Бландины СДВГ, – подстегивала его Марианна. – Я про эту докторшу-психиатра наслушалась от своей коллеги, ее пациентки. Будь ее воля, она бы весь Орлеан держала на психотропных, как в смирительной рубашке. – Марианна распалилась не хуже Бландины, браслеты и длинные серьги так и звенели. – Я знаю, чего добивается месье Карре, – хочет доказать, что я разрушаю психическое здоровье дочерей, что их надо их у меня забрать. Я, видите ли, «токсичная»! Он подал против меня иск, в следующем месяце я должна явиться к судье по семейным делам.

– У вас есть адвокат?

– Да, но он нанял лучшего в городе и уже собрал на меня толстенное досье.

– И в чем он может обвинить вас, Марианна?

Спаситель впервые назвал ее по имени в знак сочувствия. Трансфер, контртрансфер и все такое…

– Да он воспользуется чем угодно, даже моими трудностями на работе.

Мадам Дютийо преподавала французский в техническом лицее, и в этом учебном году у нее была неполная нагрузка.

– Это не причина, чтобы забирать у вас детей, – сказал Спаситель.

– Конечно, но…

– Вы чего-то не договариваете, Марианна.

Она принялась теребить браслет собственного изготовления – он был сделан из вилки.

– Вы же знаете, сказанное здесь не разглашается.

– Да… – Она горестно вздохнула. – Но мне до сих пор тяжело об этом говорить… Когда родилась Марго…

У мадам Дютийо была тяжелая беременность, роды с наложением щипцов, потом началась послеродовая лихорадка, которая могла иметь смертельный исход, от заражения крови ее спас только массированный курс антибиотиков.

– После выписки из больницы я очутилась дома одна, с ребенком на руках и чувствовала себя усталой, опустошенной, несчастной. Тут у меня, – она показала на живот, – ничего больше не было… Ни на что не хватало ни сил, ни желания. Марго все время плакала, путала день с ночью. А ее отца не бывало дома, работа судебного исполнителя отнимала все время. Он не понимал, почему я так устаю. Ведь ничего не делаю – только занимаюсь ребенком. Каникулы, да и только! – Она горько усмехнулась.

– У вас была послеродовая депрессия, – сказал Спаситель.

– Ну да, он за это меня и корил, хотя делал вид, будто жалеет. Бедная крошка, у нее депрессия. И всем вокруг рассказывал, какая я депрессивная. Всем – родственникам, друзьям, коллегам. На меня потом еще несколько лет жалостливо смотрели и спрашивали: «Ну как ты сейчас, ничего?» Получился законченный портрет. И все это он преподнесет судье: что я серьезно больна и не способна заботиться о дочерях.

– Он проиграет дело, Марианна.

Спаситель подвинул ей коробку с платками.