Стража последнего рубежа

— Леонид Дмитриевич, я бы попросил вас не забываться! Я, в конце концов, имею строго очерченные должностные обязанности, и поездки за девочками в них не входят…

— Ах ты ка-азел! Заговорил, тварь! Да я тебе всю морду расковыряю! Асланбек, держи его! С-сука какая! Убью!

Зайцем сиганув из гостиной, референт скатился по лестнице. За ним с ревом несся Канаев, размахивающий початой бутылкой «Хеннесси». Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы в этот момент не ожила рация на поясе поспешившего за разошедшимся боссом Хамбаева. Сквозь треск и шорохи помех охранник, дежурящий у ворот, пролаял: «У нас гости! Маски-шоу! Ломятся. Какие будут указания?»

Застыв на нижней площадке лестницы, Канаев мгновенно забыл про строптивого референта и медленно обернулся к начальнику охраны:

— Ага, вот и гости. Асланбек! Передай — стоять насмерть, никого не впускать! Это… это моя частная собственность, едрена мать! Без санкций прокурора… Генерального прокурора! Нет, президента! Никого! Я сам возглавлю оборону! Хрена им лысого, а не Канаева! Асланбек! Скажи бойцам — всем премия! Всем! Где мой тапок? Вперед, я сам…

Запнувшись, Канаев скатился с лестницы, опрокинул стоявший внизу, в холле, журнальный столик и плетеное кресло. Пьяных, как известно, Бог за плечи держит. Нормальный человек после такого падения сломал бы себе шею, Леонид Дмитриевич же лишь покорябал лоб и немного протрезвел.

— Ой, блин горелый, как я… Так, Асланбек. Все нормально. Сейчас мы с тобой пойдем… пойдем отражать штурм! Все к воротам! Коня мне! Полцарства… Тьфу ты, пропасть… О! Вот это мне надо!

Последнее восклицание относилось к коллекции северокавказских кинжалов, развешенных на тигровой шкуре. Коллекция была гордостью Канаева и не зря украшала холл его загородной резиденции. Почти три десятка разнообразных обнаженных клинков — аварских, даргинских, лакских, чеченских, ингушских, черкесских, кабардинских, лезгинских, осетинских, адыгских — производили неизгладимое впечатление на гостей Леонида Дмитриевича, среди которых было немало выходцев с Кавказа. В коллекцию входили только старинные экземпляры, с богатой историей и не менее богатой отделкой.

Ухватившись за край шкуры, Канаев рванул ее на себя. Оружие смертоносным дождем посыпалось на пол, калеча палисандровый паркет. Завернувшись в тигровый мех и потрясая длинным кривым кинжалом саш-хе, Леонид Дмитриевич бросился к дверям, увлекая за собой Хамбаева. Начальник охраны, железной рукой придерживая шатающегося босса, одновременно торопливо раздавал в рацию приказы — судя по всему, в «Кошкин дом» прибыли более чем серьезные гости.

У ворот толпились встревоженные охранники. Увидев пьяного Канаева в тигровой шкуре, потрясающего саш-хе, и своего начальника, они возбужденно загомонили.

— Тихо! — рявкнул владелец «Кошкиного дома». — Что за херня?! Кого там принесло? Всех порву на немецкий крест! Асланбек, разберись!

Хамбаев кивнул, нырнул в караулку. Дежурный растерянно развел руками.

— Асланбек Мовсурович, там какой-то капитан Филимонов. Говорит, что из ФСБ…

На обзорном экране Хамбаев увидел рослого мужчину в камуфляже, стоящего у ворот. Поодаль, присев, цепью расположились бойцы в спецназовских касках-сферах, держащие автоматы наизготовку. Поморщившись, Хамбаев наклонился к переговорному устройству:

— Начальник охраны поселка слушает.

— Повторяю в последний раз: я капитан Федеральной службы безопасности Филимонов, — спокойно произнес человек у ворот. — Требую немедленно открыть ворота и впустить нас. У меня приказ осмотреть поселок на предмет скрывающихся террористов. В случае неповиновения буду вынужден применить силу.

— Капитан, не горячитесь. — Хамбаев старался говорить медленно, поглядывая через окно на босса, что-то оживленно выкрикивающего охранникам. — Поселок «Кошкин дом» является собственностью члена Совета Федерации Леонида Дмитриевича Канаева. Мы не имеем права впустить вас без соответствующих санкций прокуратуры…

Договорить он не успел — опрометью бросился на улицу, где Канаев, отобрав у одного из охранников помповое ружье, полез по лесенке на досмотровую площадку, возвышающуюся над воротами.

— Это моя… Брестская крепость! — ревел Леонид Дмитриевич.

Взобравшись наверх, он закинул край полосатой шкуры на плечо и без лишних слов выстрелил через забор в изумленного Филимонова. Хамбаев успел схватить босса за ногу и сдернуть вниз. За забором немедленно загрохотали автоматы — фээсбэшники начали штурм…

Глава двадцатая

Возвращаясь утром той же дорогой, Петр тайком поглядывал на брата и крутил головой — надо же! Бывает же! То, что с Павлом произошла перемена, не заметил бы только слепой. Прояснел взгляд, перестали слюнявиться губы, походка сделалась тверже, уверенней, в движениях исчезли суетность и дергающаяся нелепость.

Дед Пыхто, проснувшись, маялся похмельем и все намекал, что неплохо бы подлечить его старый организм. Но Петр, у которого не было водки, но имелись заначенные на черный день полторы тысячи рублей, только молча разводил руками — нету, мол, дед, извини.