Суданские хроники

Аския был удовлетворен, дал согласие и повелел катибу, чтобы тот писал, а он-де ему продиктует. И катиб написал, а я сам читал ту грамоту. Мне ее показал мой дядя по матери, кадий Исмаил, сын факиха, кадия Махмуда Кати. Термиты уже изгрызли часть написанного в нижней части ее строк, и некоторые [строки] были продырявлены. Вот ее текст: “Это — грамота повелителя верующих и государя мусульман, справедливого, твердого в деле Аллаха, аскии ал-Хадж Мухаммеда ибн Абу Бекра — да продлит Аллах его величие и победу его и да сделает он вечной благодать в потомстве его! Кто прочтет эту грамоту в руках любого из внуков факиха, аскета, праведного Мори Мухаммеда Хаугаро — а это Мори ас-Садик, Мори-Джейба, Исхак, Аниадьоко, Мухаммед, Ресмак, Али и Бель-касим, сыновья факиха Мори-Мама ибн Мори-Мамако /73/ сына факиха Мори-Хаугаро, да помилует его Аллах, и да принесет он нам пользу ученостью своей и верой своей — да будет так! — и кто ее прочтет из тех, кто верует в Аллаха, в последний день, в посольство правдивого посланника его, да благословит его Аллах и да приветствует, тот пусть их почитает, воздаст им должное, признает их чудеса, их добродетели и святость деда их. И да сдержит всякий притеснитель и порочный свою несправедливость и свой порок! Из регулярных частей, из войска нашего, из наших слуг в поездках, наших рабов и гонцов — пусть не приближается к ним [никто] с несправедливостью, с кознями и с принижением. А кто совершит в отношении них зло и несправедливость, тому Аллах воздаст отмщение за это. И завещаем мы всякому, кто произойдет от нас из наших детей и внуков, чтобы были они с ними справедливы, почтительны и добры. Мы снимаем [с них] все государственные подати и дань, так что никто да не потребует с них какой-либо выплаты, вплоть до гостеприимства. Если же [кто] среди них будет подвержен подозрению или же против них будет выдвинута справедливая претензия, то вынести решение по делу могу только я один или тот, кто в будущем меня сменит в этом сане, из числа детей моих. А тот из потомства моего, кто будет к ним несправедлив или возьмет у них незаконно и ложно малейшее, тому да не будет благословения Аллаха в правлении его; и да погубит Он его царствование и да завершит его жизнь недобрым завершением ради святости того, в чем я поклялся при посланнике Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, стоя внутри решетки его сада, — да благословит его Аллах и да приветствует. И дозволю я подобным же образом им и их потомкам, чтобы они вступали в брак по всему моему царству, от Канты[215] до Сибиридугу, которое служит границею между нами и султаном Мали, с любой женщиной, какая им понравится, — и дети их от нее будут свободными, а их мать последует за ними в отношении свободы (кроме сорко и арби). И я /74/ им запрещаю и предостерегаю их от браков в этих группах, ибо обе они — наши невольники. Затем, [если] кто из них ослушается, то дитя от такой женщины освобождается ради святости деда их, но без своей матери, и никто пусть не претендует на мать этого ребенка, как на рабыню, пока длится ее пребывание под его защитой. Но после развода или смерти мужа она возвращается в мою собственность”[216]. Засим следовали четыре строки, которые целиком изъели термиты; и осталось от них лишь то, из чего не получается написанного, и невозможно сложить некоторые остатки того с другими остатками. За этим же следовало: “А при [составлении] сего документа присутствовали: факих Абубакар ибн Альфа Али-Каро ибн ал-Хатиб Омар, альфака Абдаллах ибн Мухаммед ал-Аглали и ал-Акиб ибн Мухаммед аш-Шериф. Засвидетельствовал же его написавший его — Али ибн Абдаллах ибн Абд ал-Джаббар ал-Йемени, да приложит Аллах к нему печать прекрасного завершения!”

Затем повелел аския, чтобы созвали всех, кто там присутствовал из числа детей его — калиси-фарму Сулеймана-Кин-данкария, уаней-фарму Мусу-Йонболо, шао-фарму Алу, хари-фарму Абдаллаха и канфари Али-Косоли. Их собрали, и аския приказал прочесть им грамоту. И была она им прочтена, а они сказали: “Слушаем и повинуемся!” Аския же сказал: “Кто слышал о названии сей грамоты или видел ее, но не следует [ей], /75/ да не будет благодати самому ему и всем из его потомков, кем наделит его Аллах!” Затем взял грамоту в руку, сложил ее и вручил старшему брату — а это был Мори ас-Садик. Окончено.