Так скучают в Утопии

«Издатели, разумеется!», ответит хор оставленных за бортом писателей или множество читателей, недовольных тем, что в книжном магазине не нашлось того, что бы они хотели там обнаружить. Это всегда ошибка издателей! Но если заглянуть немного дальше, мы заметим, что для того, чтобы то или иное произведение появилось, а затем оставалось доступным (в качестве переизданий или допечаток, а не в качестве товарных остатков), нужно создать условия, необходимые для его встречи с читателями — в виде передающей цепочки, главные звенья которой: писатель, издатель и критики.

В случае Франсиса Карсака механизм нарушен с первого же звена этой цепочки. Франсис Карсак никогда не был писателем-фантастом. Это был всемирно известный ученый высочайшего уровня, один из тех людей, благодаря которым нам завидуют другие страны, как говорят министры, когда торжественно возлагают где-нибудь хризантемы. Под своим настоящим именем «Франсуа Борд» он занимался профессиональной карьерой, которая, судя по всему, и не должна была оставлять ему слишком много времени для написания научной фантастики!

Франсис Карсак был любителем в лучшем и самом благородном значении этого слова. Несомненно, он мог бы стать и остаться ведущим французским писателем-фантастом, если бы выбрал этот путь; он владел пером, вероятно, лучше, чем многие его коллеги, хотя, конечно же, и не достигал тонкости и богатства стиля Клейна или Кюрваля; ему хватало воображения; научную фантастику, в особенности американскую, он знал лучше, чем кто бы то ни было; его выдающаяся научная культура и естественная склонность к экстраполяции и рассуждениям вкупе с его многочисленными достоинствами превратили бы его в грозного лидера французской школы настоящей научной фантастики, способного преодолеть Атлантику.

Полагаю, Франсис Карсак читал научную фантастику, чтобы развлечься, а писал — забавы ради. Делать карьеру в этой области ему даже не приходило в голову: писать, производить, публиковать, чтобы зарабатывать деньги и за счет этого жить — не его стиль.

В 1979 году, когда он невзначай обмолвился, что у него есть неизданные рукописи, я спросил: « Почему вы не опубликуете эти новеллы?» Не помню в точности его слова, но ответ сводился к следующему: 1) « Не вижу смысла»; 2) « На днях я пролистал «Фиксьон» («Fiction») и его содержание показалось мне не слишком интересным». В надежде провернуть выгодное дельце («Возвращение Карсака в научную фантастику») я ему тогда объяснил, что существуют и другие профессиональные издания, и вручил один из экземпляров фанзина[11], который я издавал в то время. Он взял его, сказав что-то вроде: «Я его просмотрю, может, пришлю вам что-нибудь». И ничегошеньки. На этом все и закончилось...

А когда я упомянул о текущем переиздании его произведений в серии «Пресс Покет», он взорвался: « Я запретил им продолжать. Они поместили на обложки моих книг совершенно голых красоток, в то время как в самих текстах их нет! Это невероятно! Я не целомудрен, но не понимаю, зачем нужно помещать на обложку голых женщин, если сцен, оправдывающих это, в романе нет!»[12] На переделку обложки, возобновление выпуска его романов у какого-нибудь другого издателя ему, похоже, тоже было наплевать...

И как, по-вашему, издатель должен работать с таким человеком, настолько бескомпромиссным, настолько «любителем», если не сказать хуже? Я вас уверяю: множество людей из кожи вон лезло, и при жизни Карсака, и после его смерти, чтобы его произведения снова стали доступны. Уж я-то об этом кое-что знаю!

У Франсиса Карсака был нелегкий характер. Особенно он был расположен к тому, чтобы наживать себе ожесточенных врагов в среде научной фантастики. И критики его не жалели.

Продолжим рассматривать эту передающую цепочку «автор-издатель-критик», расширяя наше поле размышления, но не слишком удаляясь от темы. В конце концов, случай Карсака — образцовый; журналы редко охотно публикуют полемические или раздражающие тексты, так что воспользуемся тем свободным пространством, которое представляет это предисловие, чтобы попытаться посадить несколько чертополохов в саду «критики».