Танцы с Варежкой

— Так… А после твоего выступления эти несчастные должны стать похотливыми козлами и драться за тебя?

— Нет. Драться не надо… Хочу, чтобы они пожалели… каждый о своем!

— О, Варя, будь я хоть на двадцать лет помоложе… Но в мои восемьдесят два я уже не могу претендовать на что-то, однако оценить силу воздействия еще вполне в состоянии. Нам нужен сексуальный шок?

— Именно! Какой вы умный!

— Знаешь, странно… Я много лет не вспоминал один романс. Его когда-то фантастически пела Леночка Образцова…

— О, разве я такое вытяну?

— Можно кое-что перетранспонировать… А какой там аккомпанемент будет? А хочешь, если у нас получится, я сам тебе саккомпанирую? И полюбуюсь на твой триумф…

— Петр Петрович, дорогой вы мой! Но что за вещь-то?

— «Кони-звери» знаешь?

— Эх, вы, кони, кони-звери, звери-кони, эх?

— Именно! Ты пела это?

— Петр Петрович, вы просто гений! Я это пела только дома, но слова, кажется, помню…

— Попробуем? — И Петр Петрович заиграл вступление.

Там за белой пылью,
В замети скользя,
Небылицей-былью
Жаркие глаза…

Былью-небылицей
Очи предо мной…
Так быстрей же, птицы!
Шибче, коренной![1]

— Стоп! Тут неправильно… Надо еще ниже, и опирай звук, больше опирай! Но в принципе… Будем работать! И твои козлы с громким блеяньем побегут за тобой на край света.

Стас был в отчаянии. Что я за урод такой? Она кричала: ты лелеешь свои комплексы и дурацкие принципы… И ведь права, права! Что со мной случилось бы, если бы я просто довез ее до дому? Развалился бы на части? А она обиделась, крепко обиделась… Но ведь она любит меня, могла бы проявить снисхождение… Нет, только не это! Она любит меня сильным. А я слабый, дурак, упертый кретин… Но что же теперь делать? Неужто я опять потерял ее? А я без нее не могу… Я становлюсь злым, бешеным, срываюсь на ни в чем не повинных людей… Эту несчастную дурищу Дашку запугал до полусмерти… Правда, она назойливая, как муха… Может, обидится и отвяжется наконец? Никакой гордости у девчонки нет. Терпеть не могу таких… И вообще, я люблю только Варежку. Но ничего у нас не получается… Как же быть? О, кажется, я знаю! Я поеду к ней! Явлюсь в эту ее чертову квартиру с цветами и кольцом, которое ей так понравилось, но она швырнула мне его в морду. Тем самым я признаю свои ошибки, сдам позиции, и никуда она от меня не денется! Я верю, хочу верить, что ничего у нее нет с этим Пироговым, Это просто моя дурь… А сколько можно страдать из-за собственной дури? Надо только подождать еще дня два-три, пусть остынет как следует, ну и соскучится, наверно…

А Варя решила действовать. Я больше не могу! Димка отказался на мне жениться, и он, кстати, прав, но все равно обидно. Ничего, я еще заставлю его пожалеть об этом. Но главное сейчас — справиться с этой дурацкой любовью… И я справлюсь! Она позвонила Кате Вершининой.

— Кать, не удивляйся, я сейчас спрошу…

— Спрашивай скорей, я занята!

— Кать, ты уже окончательно отказала итальяшкам?

— Ты о чем? О Бертольди?

— Ну да.

— Ты передумала?

— Да!

— Все-таки я здорово умная. Я все тянула с ответом. Вот что, давай встретимся где-то… У тебя вечер занят?

— После десяти я свободна.

— Отлично!

Они встретились в кафе.

— Привет, а с кем Лешечка?

— Няньку нашла, вроде приличная… Варь, ты чего такая?

— Какая?

— Как в лихорадке…

— Потом расскажу. Так что с Бертольди?

— Порядок! Я с ним связалась, он счастлив!

— Правда? Как хорошо! И когда что?

— Ну, для начала он примчится в Москву. Должен с тобой пообщаться, понять, что к чему…

— И когда он приедет?

— Послезавтра!

— Класс!

— Варь, в чем дело? То ты вся из себя гордая и прекрасная, не хочу играть супер-агента, и вообще я театральная актриса… И вдруг… бабки понадобились?

— И это тоже, но главное, я хочу… слинять из Москвы.

— А «Пигмалион»?

— Буду совмещать, Семен Романыч сказал, что новый фильм пока откладывается, так что…

— А с чего это ты из Москвы линять хочешь? От Стаса, что ли, спасаешься?

— Да, Кать, я больше не могу! Мы любим друг друга, и ничего у нас не выходит… Надо нам обоим остыть, успокоиться…

— А что опять случилось? — устало спросила

— Понимаешь, он такой упертый! Такой зацикленный на себе, на своих принципах…

— Это не так уж плохо…

— Да, если речь идет о чем-то серьезном, а он из-за ерунды…

И Варя рассказала подруге о последней ссоре.

Та только головой покачала.

— А кольцо красивое?

— Не то слово! Прелесть…

— И ты ему в морду его швырнула?

— Швырнула. В морду, — вдруг всхлипнула Варя.

— Так… Из-за чего слезы, из-за кольца?

— Да нет… при чем тут кольцо… Цацка и цацка… Ерунда, просто я устала… День тяжелый был…

— А как репетиции?

— Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить… И знаешь, ко мне как-то лучше стали относиться в театре…

— Вот поедешь в Италию сниматься, опять невзлюбят, это дело такое…

— Кать, скажи, как ты думаешь, мне хватит одного платья на вручение?

— Но ты же вроде там еще петь будешь?

— Да.

— Тогда точно нужно два!

— Господи, как успеть-то?

— Успеешь, ты хорошо умеешь все успевать, — улыбнулась Катя. — А что будешь петь, придумала уже?

— Ага!