Ты можешь идти один

Я вошел в комнату и затворил за собой дверь. Первым делом в глаза мне бросилось обилие плакатов, из-за которых просто не видно было стен. «Король и Шут», «Сектор газа», «Тараканы!», «Гражданская оборона» и еще множество названий, в основном ни о чем мне не говоривших. На письменном столе я заметил карандашницу в виде черепа. Да, Элеонора и впрямь была человеком веселым.

Маша стояла у окна.

— Привет! — сказал я.

Она не ответила, даже не шевельнулась. На ней была та же самая одежда, что и в минувшую пятницу: тонкая коричневая кофта и темно-серая юбка, немного не доходящая до колен. Колготок не было. Мой взгляд скользнул по ее ногам, потом вернулся к напряженным плечам. Желание обнять ее было нестерпимым, но страх быть отвергнутым оказался сильней. После той страшной ночи Маша стала для меня чужой. Я смотрел на нее и видел незнакомую девушку, жизнь которой практически не пересекается с моей. Мне было жаль, что в сложившейся ситуации ей приходится полагаться на меня.

— Маша, как ты? — спросил я спустя несколько минут, перебрав мысленно сотню вариантов обращений.

Ни слова в ответ. Задержав дыхание, я подошел к ней, положил руку на плечо и услышал тихий вздох.

— Я хочу домой, — сказала она.

Я зажмурился и закусил губу. Как будто меня вызвали к доске читать наизусть длинное стихотворение. Голос сразу пропадает, я начинаю еле слышно пищать, запинаясь и забывая слова. Одноклассники сперва морщатся и подаются вперед, пытаясь расслышать что-то, но теряют терпение и начинают переговариваться меж собой. И мне безумно стыдно, что я так бездарно трачу их время. Хочется сказать: «Я не виноват! Учительница не отпустит меня, пока я не дожую эту жвачку! Пожалуйста, еще хоть минуточку, сделайте вид, что внимательно слушаете, и я уйду!»

— Потерпи еще немного, — сказал я.

— Не хочу. Дима, я не хочу!

— Неужели здесь так плохо?

— Здесь прекрасно! — Она повернулась ко мне, и я увидел слезы в ее глазах. — Но я здесь чужая. Я не могу больше так. Сидеть целыми днями взаперти, никого не видя. Ничего не… У меня даже одежды другой нет! Даже белья!

— Я могу купить, что нужно…

Маша перестала сдерживаться. Слезы потекли по щекам.

— Да не нужно мне ничего! — крикнула она и упала ничком на кровать.

Я молча смотрел на ее дрожащие от рыданий плечи и не знал, как поступить. Что я мог ей сказать? Снова и снова повторять, что нужно потерпеть, что это для ее же блага? Она и так это понимала.

— Димка! — Я обернулся и увидел Элеонору. — Ну-ка, подь сюды!

Это было маленькое спасение. Будто учительница машет рукой и разрешает рассказать стихотворение после уроков. Я сделал лишь пару шагов, а потом Эля схватила меня за руку и буквально выволокла за дверь.

— Короче, — шепотом сообщила она мне в кухне. — По-моему, твоя подруга в залете.

— В… Что?

— Ну, так бывает, знаешь. Пестик, тычинка, туда-сюда. Палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек.

Я схватился за голову.

— Ты уверена?

— Я ж не гинеколог! — фыркнула Эля. — Просто у нее настроение меняется со скоростью света. Вчера и сегодня утром ее рвало. А еще она постоянно на мои прокладки косится, как голодная, но не просит.

Так страшно мне не было, даже когда Разрушитель угрожал отрезать пальцы. Маша беременна! Что же делать? Как быть? И во всем виноват этот чертов Брик со своей трижды проклятой «Техникой секса»!

— Ублюдок, — прошептал я. — Вот ублюдок!

— Технически — да. — Тон Элеоноры оставался невозмутимым. — Но вы еще можете успеть расписаться.

— А? — повернулся я к ней.

— Ну, это… в ЗАГСе. Тогда ребенок родится в законе, все пучком. А вообще, на будущее, есть такая интересная штуковина — презерватив называется. Папа не рассказывал?

— Это не мой ребенок, — сказал я.

— Вот как? А чей же?

— Одного урода. Который, надеюсь, в ближайшие дни покинет этот мир навсегда.

Элеонора шлепнула меня ладошкой по голове.

— А ты какой-то злобненький стал, Димочка, — констатировала она. — Подрос, что ли? Не вздумай никого убивать! Если тебя еще и посадят, кто будет нашей принцессе десять лет сопли подтирать? Опять все на меня, на мои хрупкие плечики! Ее не жалко — так меня хоть пожалей!

Я улыбнулся. Элеонора обладала волшебной способностью дарить уверенность в любой ситуации. Самые страшные проблемы, озвученные ее тонким, но дерзким голоском, становились не такими уж страшными, а то и вовсе смешными. Я даже подумал рассказать ей о Брике и о Разрушителях, но все же отказался от этой идеи.

— Надо с ней поговорить! — Я двинулся в сторону комнаты.

— Ты с психологом своим поговори! — Эля вцепилась мне в запястье. — Хватит, наговорились уже. Устроили мне на кровати море-океан. Дуй в свой сраный поселок и решай свои проблемы. А тут я сама разберусь. Не нагнетай.

— Ты уверена?

— Уверенность — не беременность, иногда и сама проходит. Постараюсь. Давай, вали, задолбал!

Обшарпанная деревянная дверь закрылась за мной. Я немного постоял на лестничной площадке, приходя в себя. Потом стукнул кулаком по перилам. Да почему я опять обвиняю себя во всем?! Кашу заварил Брик. И с Разрушителями, и с Машей. А я всего лишь пытаюсь помочь Маше! Я ни в чем не виноват!