Убить после смерти

– А ты, случаем, не забыла, что сама замужем? – не удержалась Ксюша. Но смутить Оленьку мало кому удавалось. Эта умела любую ситуацию повернуть к собственной выгоде. – Кстати, насчет мужа. Сапега как раз должен подойти, – вроде спохватилась она. – Собирались в ресторан. Но теперь обязательно сходим вместе. Как в прежние времена…Ну, почти как в прежние. Прошу пока ко мне в кабинет. И – пожалуйста, без возражений, – опередила она Ксюшу. – Сама виновата, что в гости попались. Не церемонясь, Оленька по-хозяйски подхватила Анхеля под локоток и, будто ненароком прижавшись, повлекла к открытой двери. Делать было нечего. Ксюша, ухватив Рашью за ручку, угрюмо потянулась следом.

В кабинете Оленька усадила девочку на кожаный диван, всунула в руки альбом с репродукциями. Но Рашья, будто завороженная, не сводила глаз с хозяйки. От не по-детски цепкого взгляда Оленьке сделалось неуютно. – Какая очаровательная девчушка, – через силу произнесла она. – Даром что цыганочка. Откуда такая? – Она не цыганочка. Индианка, – грубовато отреагировала Ксюша. – Племянница Анхеля. – Племянница? – Оленька недоверчиво сравнила две головы, – из ржи и смоли. – Впрочем, всякое бывает. А я-то думаю, где таких интересных мужчин выводят. Стало быть, в Индии? – В Туапсе, – вмешалась Ксюша. – Он друг Павла.

– Вот как? – Оленька удивилась. – Приехали на могилу?

– Хочу разобраться, как он погиб, – к удивлению Ксюши, объявил Анхель.

Оленька озадаченно присвистнула:

– Разобраться! Если б это было так просто, мы бы сами давно всё знали. А уж чтоб спустя шесть лет что-нибудь найти…Ксюха, вон и та надежду потеряла. Город хоть знаете? В смысле – где какие улицы, что кому принадлежит(Анхель неопределенно мотнул головой). Во! А туда же – разбираться. Впрочем, ваше счастье, что у Павла здесь остались друзья. Ксюша у нас человек подневольный, трубит с утра до ночи за прилавком. А у меня со временем всё в порядке. Опять же своя машина! Так что в розысках помогу и деньгами не возьму. Двусмысленный намек не оставлял сомнений: расчет будет произведен другим способом.

– Так что, принимается помощь? – добрая фея Оленька изогнулась в ожидании изъявлений признательности.

Только вот новый знакомый оказался неблагодарным.

– Полагаю, сумею справиться сам, – без эмоций протянул он.

После холодного этого ответа как-то вдруг стало заметно, что Оленькины чары, обычно безотказные, на Анхеля совершенно не подействовали. Более того, Ксюша убедилась в том, что подметила раньше. Робкий с нею, с другими Анхель становился снисходительно-вежливым, как человек, осознающий свое превосходство над собеседником. Может, из-за этого обидного мужского равнодушия Оленькой овладело необоримое желание уколоть подругу.

– Ну, ну, не кукся, не буду! – она приобняла Ксюшу. Лукаво обратилась к Анхелю. – Проклятое моё свойство, из-за которого растеряла едва не всех подруг. Стоит заговорить с мужчиной, а тот уж маслом растекается.

– Но всё-таки не всякий, – зло напомнила Ксюша.

Но Оленька проигрывать не умела даже в мелочах. Глазки ее прищурились.

– Всякий! – выпалила она.

От запоздалой догадки Ксюша задохнулась:

– Так это была ты?!

– Что я? Вот еще придумала! – проговорившаяся Оленька смешалась. Упрямо поджала губки. – А хоть бы и я!… Пашка сам хотел тебя бросить. Умолял, чтоб жить вместе. А я не соглашалась. Потому что тебя, дурочку, жалела!

При виде пошедшей пунцовыми пятнами подруги Оленька опомнилась. Через силу усмехнулась:

– Не принимай в голову, мать. Говорю же, – все они, самцы, такие.

Она скосилась на звук от двери, – незаметно вошедший Евгений Сапега с мучительной маской боли стоял, привалившись к косяку.

– Врешь ты всё! – среди неловкой паузы прозвучал детский голосок. Малышка, подавшись вперед, с взрослой неприязнью вперилась в кокетничающую Оленьку.

– Что, детка? – от неожиданности пролепетала та.

– Врешь, говорю. Сама на всех углах из трусов лезла, пока в постель не затащила.

– Что ты такое говоришь, малышка? – пролепетала смятенная Оленька. – Что еще за шутки? Женя, я ж тебе рассказывала: он меня изнасиловал, а потом принуждал сожительствовать. Кто подучил ребенка?!

Она возмущенно повернулась к Ксюше. Но та сама с открытым, перекошенным ртом завороженно смотрела на странного, вещающего младенца.

– Это кто кого изнасиловал? – с прежней страстью переспросила Рашья. – Забыла, как на Новый год, она, – Рашья ткнула пальчиком в Ксюшу, – спать ушла. А ты меня напоила в дребезги(от этого «меня» всех обдало холодом) и под пьяного залезла. А потом полгода донимала, будто «залетела», и требовала жениться. Не так, скажешь?

– Не так! Ничего я не требовала. Больно надо насильно тащить! Я и от денег его поганых отказалась…О Господи! Прочь, исчадие ада! – в ужасе прервалась Оленька. Ужас ее разделяла и Ксюша, которую просто колотило.

Застыл совершенно убитый Сапега. Разве что Анхель сохранил подобие хладнокровия. Он подошел к возбужденной Рашье, встал на колени, огладил головку:

– Успокойся, девочка. Тебе опять привиделось.