Убить после смерти

Вечерело. В полном молчании шли они через центр к трамвайной остановке. Впереди как ни в чем ни бывало вприпрыжку бежала Рашья. Ксюша подавленно молчала. Анхель забегал то справа, то слева, стараясь заглянуть ей в лицо, но Ксюша сердитым движением головы отгоняла его прочь.

Внезапно она застыла, так что замешкавшийся спутник уткнулся в нее, едва не сбив.

– Что?

– Оленька, – во внезапном озарении пробормотала Ксюша.

– Да, неприятно такое узнать.

– Не о том я! – Ксюша отчего-то рассердилась. – Не сходится! Павел в ту последнюю ночь поехал к любовнице. Это я точно поняла. Но Оленька-то ночевала у меня. Понимаешь? А раз его любовницей была она, значит?..

Боясь потерять мысль, она требовательно поглядела на Анхеля.

– Значит, пригласила к себе и специально ушла, чтоб обеспечить алиби, – закончил за нее Анхель. – Но тогда кто?

– Голутвин! – объявила Ксюша. – В своё время Оленька мне намекала, что зацепила его, и вроде даже он из-за нее из семьи уходить собрался. Ну, насчет «уходить», понятно, врала по своему обыкновению. Но то, что крутила и была на содержании, – вполне возможно. Она ему и насчет кредита могла рассказать. – Но откуда она сама?…

– От Сапеги, конечно, – опережая недоуменный жест Анхеля, Ксюша отмахнулась. – Да всё они про кредит знали. Что Сапега, что Мазин. И что получил, и что обналичил. Это они на следствии врали, боялись, чтоб на них не подумали. А Сапега что сам знал, то и Оленьке сливал. А та, получается, – Голутвину. Дальше, думаю, просто. Назначила Павлу свидание, где вместо нее голутвинские его поджидали. Такой вот сексуальный вечерок у Пашки выдался.

Ксюша потерла лобик. – Вроде, на этом сходится. – Не слишком ли мудрёно? – усомнился Анхель. – Деньги-то, как мы знаем, лежали в директорском сейфе. Разве чужой смог бы незамеченным через охрану?…

– О! Тут и вовсе говорить не о чем! Охрана – одно название. Через забор в десятке мест перемахнуть можно. Особенно к ночи, когда заводоуправление пустое. – Но – мотив? – напомнил Анхель. – После уступки Павлом акций завод все равно переходил к Голутвину. Так зачем же у себя собственные деньги воровать?

– Да всё затем же! – сердясь на его непонятливость, вскрикнула Ксюша. – Они ж специально организовали, чтоб на Пашку подумали! На убитого кражу кредита списали и под этим предлогом всё у меня отобрали! Коттедж, таунхаус, машину, – ты подсчитай! За это и убили.

Ксюша снизу вверх заглянула в лицо спутнику.

– Возможно, и так, – кисло согласился он. – Но…

– Да, теперь не докажешь, – тяжко согласилась Ксюша. – Теперь уж никому и ничего не докажешь. Павла нет, и всем всё до звезды!

Она закрутила головой:

– А где Рашья?

Девочки нигде не было.

Анхель и Ксюша побежали в ближайший, Алтынный переулок. Тот самый, где стоял таунхаус, в котором Ксюша с мужем жили перед его гибелью.

Рашья стояла возле калитки их бывшего дома и беспомощно теребила незнакомый замок.

Ксюша повернулась к спутнику. – И что скажешь? – она облизнула пересохшие губы. – Про наш адрес тоже ты ей рассказывал?

– Называл. Алтынный переулок, дом…

– Да? И карту местности учил считывать? …Рашья, детка, прочти на табличке, какая это улица.

Малышка послушно подошла к указателю, старательно вгляделась в неведомые буквы. Беспомощно повела плечиками.

– Ну? – Ксюша требовательно обернулась к спутнику. – Что еще соврём?

– Я ж говорил, – у неё прозрения. Вроде как экстрасенсорный дар, – потерянно забормотал Анхель. – Может, с её помощью выясним относительно смерти Павла.

– Угу. По следу, что ли, ребенка пустим? Вроде поисковой собаки? Нечего сказать, хорош дядя. Пошли домой, трепло!

Ксюша почувствовала невиданную, необоримую усталость.

С Анхелем в ее жизнь пришла тайна – жуткая в своей непостижимости.