Верные друзья. Собаки, которые всегда возвращаются

Постепенно она вырабатывала все более доверительное отношение к окружающим: стала дружелюбной и ласковой с Филиппом, приветливой с незнакомыми ей гостями – при условии, что мы были приветливы с ними (с незваными гостями она по-прежнему держалась настороже). Она пристально смотрела на незнакомцев, когда те входили в дом. Я клала руку ей на плечи и говорила: «Это – друг, Паппи». И с этого момента она относилась к каждому из них, как к члену семьи.

* * *

Единственный раз, когда в этом отношении возникла проблема, пришелся на визит молодого парня, который приехал к нам забрать ненужные дрова. Он был приятным парнем, и Эйс поначалу прекрасно повела себя в его присутствии, как вдруг вся сжалась, наблюдая, как он выходит из-под нашего навеса на свет. Когда он повернулся, свет упал на его вихрастые волосы сзади. Внезапно Эйс будто сошла с ума. Она агрессивно залаяла и, сдается мне, вполне могла бы напасть на него, если бы я не схватила и не утащила ее в дом. Больше такого не случалось, и подобное поведение было ей в корне не свойственно. Я извинилась перед парнем и подумала, что, наверно, никогда не узнаю, почему моя собака так поступила.

Наряду с лошадьми в нашем поле паслись и несколько овец. Лошадям свойственно портить качество пастбищных угодий, поскольку они очень избирательные и привередливые едоки, пожухлая желтая трава, крестовник, может даже убить их. Если бы у нас были только лошади, они бы отказывались от любой травы, ставшей кислой под действием их испражнений, и вскоре поле оказалось бы усеянным плохонькими клочками земли, поросшими одной только желтой травой и крапивой. При этом лошадиные паразиты начали бы размножаться бесконтрольно. Овцы же безотказно поглощают огромное количество любой травы, пусть и крестовника, а лошади вполне спокойно пасутся на тех территориях, которые овцы пометили своими испражнениями. Сохранение баланса между количеством овец и лошадей позволяет пастбищным угодьям оставаться сочными и зелеными. В начале лета мы зачастую отгораживали большой участок поля, на котором устраивали сенокос. Мне нравился этот процесс. Всегда было тревожно, высохнет ли сено, останется ли оно свежим или же размокнет и превратится в заплесневелые комки, но если все получалось удачно, мы очень любили смотреть, как из сенного пресса выскакивают тюки сена.

В первую весну, когда мы обзавелись собственной землей, мы отправились на местный рынок домашнего скота. Там нашим взглядам предстали прицепы, набитые осиротевшими ягнятами, чьи матери умерли или отвергли их. Это было жалкое зрелище, но мы радовались, что сможем помочь хоть кому-то из бедняжек. Безусловно, в нашем доме им не грозило быть убитыми и съеденными, поскольку единственное, чего мы хотели от них, – это регулярное поедание травы в поле.

Мы начали с трех ягнят-сирот. Сначала купили барашка, Тедди (чтобы можно было обзавестись еще несколькими овечками и тем самым поддержать баланс на должном уровне), и двух овец, Рози и Смадж. Мы кормили их из бутылочки, и это было очень весело. Да, временами случалось несколько затруднительно выкармливать их так на регулярной основе, но, по крайней мере, в отличие от человеческих детей, они спокойно спали всю ночь.

На следующий год и Рози, и Смадж родили по двойне. Один из черных ягнят Смадж оказался нежизнеспособным, и, невзирая на мои попытки заставить его легкие работать – я долго нажимала на его грудную клетку, – Смадж отвергла ягненка, отпихивая его головой, в то время как я побуждала ее обнюхать или облизать его. Я боялась, что она убьет ягненка, так что я унесла его в дом, размышляя, есть ли у него хоть какой-то шанс выжить.

Новорожденные ягнята, как и человеческие младенцы, покрыты пленкой мембраны, и если мать-овца не счистит ее, мембрану нужно смыть. Последняя процедура является менее щадящей, поскольку ягнята сильно и быстро остывают, и, в то время как материнский язык мог бы высушить их, помывка только делает их кожу еще влажнее. Я успела придумать этому малышу имя – Сути, в робкой надежде, что это имя поможет ему выжить. Я вошла в кухню, держа его, завернутого в большое полотенце, на руках и не зная, что лучше сделать. Дышал он хорошо, но не переставая дрожал. Надо было решить, как согреть малыша. Я могла бы энергично растереть его полотенцем, но, как выяснилось, у моей собаки были иные соображения на этот счет. Эйс заметила, что я в растерянности стою посреди кухни с новорожденным Сути на руках, и тут же начала вылизывать его длинный, влажный хвост в том месте, где он высовывался из-под полотенца. Повинуясь импульсу, я положила на пол раскрытое одеяло, а на него бережно уложила ягненка. Эйс тут же подключилась к делу и стала вылизывать его. По мере того как теплый язык Эйс массировал его тельце, ягненок начал приходить в чувство. К тому моменту, когда Эйс счистила с него родовую мембрану, Сути стал гораздо более жизнерадостным и даже попытался встать на ноги. Доверяя Эйс безраздельно, я оставила ее приглядывать за малышом, а сама пошла за бутылочкой заменителя овечьего молока.