Всё как у людей

Он подмигнул Даньке, который малость опешил, но быстро сообразил, что его имя написано сто раз подряд в бумагах, лежащих перед дядькой. Данька кивнул, мама решительно начала:

– Вы бы указали своим сотрудникам…

– Тщ-тщ-тщ, – сказал дядька, улыбаясь все так же, да не так. – Мы укажем, вам указывать не советуем. Объяснить почему? Напомнить, куда вы приехали и с каким намерением?

– Нет.

Мама ответила негромко, но очень четко и снова стиснула краешек стула.

– Разумно, – пропел дядька и углубился в бумаги. – Так, счета оплачены, анализы, ответственность за запрещенные вещи… Все есть, подписи… Все подписано, домашний адрес, код подъезда…

Мама торопливо сказала:

– Вы только запишите, там два двенадцатых дома, наш который у самой остановки.

Дядька убрал улыбку, опустил руки с листами на стол и осведомился:

– А вы это не написали, что ли?

– Написала, – растерянно сказала мама. – Но…

– Ну и все, чего талдычить-то. Я ничего записывать не должен, ваша забота, ваша ответственность. Хотите проверить еще раз – пожалуйста.

Он ловко, так, что ни листочка не выбилось, метнул пачку бумаг к маме.

Мама еще сильнее стиснула пальцы и сказала, чуть улыбнувшись:

– Нет, спасибо, не стоит.

Дядька улыбнулся, снова став симпатичным, ловко забрал документы, расписался на нескольких листах, мазнул ими по столешнице, рассовал по папкам, которые убрал в стол, из стола же вытащил две бумаги и вручил маме:

– Вот, это накладная, двадцать девятый склад. Громовик, правильно?

– Кареглазый, – торопливо добавил Данька.

Дядька добродушно согласился:

– Кареглазый, Даниил, кареглазый, тут помечено. Это на четыре месяца дольше обойдется, вы в курсе, конечно? Да-да-да, прекрасно. Это направление для вас. Как заказ получите, мальчика… ну, вы знаете, по инструкции, а сами с этим вот в эйч-ар. Ну, там подскажут, уж не промахнетесь, уверяю.

Он засмеялся, но тут же оборвал смех, встал и указал на дверь. Мама тоже встала, резко, сказала: «Даниил, пойдем», – и направилась к чемодану. Даньке этот «Даниил» не очень понравился, зато понравилось направление и то, как ловко здесь все устроено: дядьки в соседних кабинетах встали почти одновременно со здешним. Суровая девица уже удрала вместе с матушкой, а очкарик-одуванчик с пожилым папашей потихоньку собирали вещи, разложенные почему-то по углам.

– Спасибо, – сказал Данька, поправил рюкзак и пошел к маме, которая придерживала дверь уже из коридора. На пороге ему послышалось: «Деб-билы», – будто дядька шепотом сказал. Но дядьки в кабинете уже не было. И в соседних тоже не было совсем никого. И в коридоре никого не было – даже одуванчик с пенсионером улетели куда-то. Мама посмотрела на Даньку, и тут на полу зажегся пунктир огоньков, словно тропинка светлячков, ведущая к выходу, другому, и охраннику, тоже другому, хоть носатому и стриженому. Он вывел их на голубую дорожку, уходящую в красивый зеленый сад, почти лес. За деревьями были еле заметны длинные серебристые здания.

– Простите, – сказала мама, – а где двадцать девятый склад? Ну, игрушки там.

Данька шевельнулся, но уточнять не стал. Пусть, если они ничего не понимают. Недолго осталось. Скоро все увидят, какой он – Громовик. Кареглазый. Пусть тогда попробуют игрушкой назвать.

Охранник кивнул, но заговорил не сразу, а после дурацкой паузы – Данька распереживаться успел.

– Значит, следующим образом. Во-он двадцать третий склад – это, получается, виды на жительство, потом до конца аллеи и направо, как раз мимо двадцать седьмого, где, как их, девиз… даусвайс…

– Девайсами, я поняла, спасибо, – сказала мама и почти потащила Даньку за собой, хотя охранник еще объяснял.

Двадцать третий склад пришлось, стрекоча колесиками чемодана по плиткам дорожки, обходить по широкой дуге, чтобы не зацепить скомканную очередь. Откуда только люди взялись, удивился Данька. Видимо, давно стоят – и ведь тихо так, спокойно. И сердитая девица с экраном в кулаке была тихой и спокойной, а мать ее тем более.

У входа в двадцать седьмой тлел вялый скандал: длинный прыщавый парень пытался, визгливо вскрикивая, растоптать здоровенную картонную коробку, а невысокий, похожий на него человечек пытался парня удержать, хватая за руки и бормоча. Два стриженых носатых охранника скучали чуть поодаль, не вмешиваясь.

Мама с Данькой шустро проскользнули мимо и чуть не врезались в огромного картонного Громовика. Он высился у входа в следующее задние. И очереди там не было. Вообще.

– Во везет, докажь, мам? – крикнул Данька и побежал.

На складе пахло карамелью и электричеством. Склад вообще был похож не на склад, а на тир в Луна-парке, по крайней мере видимая часть: зал с высоким, ярко освещенным прилавком, за прилавком – красивая девушка в космической одежде, за космической спиной – портреты Громовика, Макса-молнии, Озоны и менее интересных Даньке героев. Девушка даже поприветствовала Даньку салютом Орбиты, правда, когда вошла мама, опустила руки и невинно поздоровалась.