Встречи, которых не было

Каменское с утра не принимало, как, впрочем, не принимало оно уже в течение нескольких недель ни одного самолёта. Мы бродили вдоль очень тихого и ласкового из-за льдов моря, собирали водоросли, собирали раковины и скелеты морских звезд. В день прилета мы с Сыном искупались в море, но теперь при одном взгляде на воду, на приблизившийся к берегу лед, бросало в дрожь.

В одиннадцать часов совершилось чудо: аэродром в Каменском открылся.

…Пройдя над заливом Корфа, мы пошли над Юго-западными отрогами Корякского хребта. Под нами — все та же черно-белая графика. Грандиозная и лаконичная картина без единого лишнего штриха. Сколько художников писало с нее копии? Бог весть! Но сколько еще будет писать!

За Пенжинским хребтом появилась Пенжина — мутная, петляющая по равнине, разбивающаяся на рукава, теряющая старицы Пенжина.

ЛИ-2 пошел на посадку…

Итак, Каменское, галечниковая коса. По одну сторону — вздувшаяся стремительная река, по другую — едва просохшая лайда; перед крохотным служебным зданием лежат совсем свежие, недавно нарубленные ветки кедрового стланика. Собственно, это лишь часть Каменского — основной поселок на другой стороне реки, за сопкой, и оттуда, из-за сопки, появляется зеленая жужжащая стрекоза — наш экспедиционный вертолет.

Курс теперь — на Аянку. Внизу, в низких тундровых берегах, петляет Пенжина. Летим недолго — час с небольшим — и чуть ли не на первом же крутом вираже открывается нам затопленное селение — Аянка. В Аянке будет наша постоянная база, но на Пенжине — наводнение, и сверху вид у «базы» не слишком презентабельный…

Современная Аянка стоит примерно в двадцати километрах ниже того места — оно называется Толстый камень, — где Пенжина прощается с отрогами Ичигемского хребта, прощается с горами и выходит на равнину, выходит в Пенжинский дол.

На историко-географических картах приблизительно там же, где находится Аянка, помещают Пенжинский острог. Я не слыхал, чтобы остатки его сохранились, и допускал, что на карты острог наносится с достаточной степенью произвольности. Так оно, наверное, и есть. Но Аянка выстроена на одном из самых удобных мест по средней Пенжине, и не случайно выстроена, разумеется.

У Аянки кончается тундра и начинаются леса, начинается тайга, которая тянется до самых верховьев реки и уходит дальше на запад, за горы.

Лес необходим не только современным жителям Аянки. Лес был необходим и землепроходцам семнадцатого столетия и для того, чтобы выстроить надежный острог, и для многочисленных хозяйственных дел, что нетрудно понять. И нетрудно понять, как выгодно было географическое положение острога на месте Аянки: гарнизон его мог контролировать и дорогу, и кочевые пути с Анадыря на Пенжину и обратно.

Нынешняя Аянка — центр крупнейшего в Камчатской области оленеводческого колхоза «Полярная звезда». Работают в нем чукчи, эвены и русские. Народу в колхозе сравнительно немного, а территория у него — три миллиона гектаров! 350 километров из конца в конец по самой длинной прямой!.. Право же, совсем не европейские масштабы.

Колхоз — богатый, с широким размахом жизни. Меня, честно говоря, при первом знакомстве с Аянкой больше всего поразил масштаб строительства — строилось, наверное, до десятка новых домов сразу: и клуб, и школа, и жилые дома… Тому были причины: Пенжина, изменив русло, смывает сейчас дома Старой Аянки. Но на то оказались и средства — не всякий колхоз смог бы позволить себе столь бурную перестройку.

От традиционного чукотско-камчатского прошлого в Аянке остались разве что высокие лабазы, чтобы прятать туда вещи при наводнениях, привязанные к деревьям мирные ездовые собаки, приставленные к складам нарты… Напоминают, что ты на Крайнем Севере, и растянутые для просушки на стенах домов медвежьи шкуры… Я сначала обнаружил в Аянке и довольно много чумов, но потом сообразил, что местные жители так сушат дрова — ставят их конусом, чтобы лучше продувались и не сырели. Настоящих летних чумов я насчитал всего две-три штуки, но и они использовались лишь для хозяйственных нужд… Одеты все аянцы, как раньше принято было говорить, «по-городскому». В резиновых сапогах и телогрейках щеголяли в основном мы — экспедиционные деятели. А местные дамы — чукчанки, и русские, и эвенки — ходили по редким сухим островкам в туфельках на высоких каблуках. А молодые мамы катали в колясках детишек, прикрывая их козырьками от солнца, всегда такого яркого, пока оно светит, на севере.

Сейчас, в наводнение, по Аянке ездят на лодках. На лодках отправляются в магазин, на лодках едут в правление колхоза, в баню, в гости; даже за водою подчас едут на лодке — ту, что разлилась по поселку, пить нельзя.