Записки дивеевской послушницы

Но вдруг показалось, что радуюсь я рано. Я догнала проводницу в коридоре и спросила: а если электронные пассажиры вдруг решат всё же сесть на какой-нибудь станции? Ведь билет действителен на весь маршрут.

— Не боись, девка, — подмигнула мне по-свойски она, — не сядут.

Я, обрадованная, ушла к себе в купе. Но предчувствие не обмануло. На первой же станции в купе зашел мужчина с узелком в руке.

— Вы электронный пассажир? — спросила я.

— Нет, я натуральный, — ответил он серьезно.

Проводница указала ему место напротив, а меня заверила, что мужчина приставать не будет. И, не дав мне опомниться, попросила большой свет не включать, чтобы не раздражать соседа:

— Хватит вам, девушка, и лампочки у изголовья.

Тут подошли еще двое мужчин с упакованной мебелью, которую сложили на верхние полки, заняв и то место, где должны находиться матрацы и одеяла.

— Как в товарняке, — заметил пассажир напротив, — но ничего, как-нибудь перекантуемся, не вековать же здесь. Четыре часа осталось — а там воля!

После этих слов ему позвонили на мобильный телефон, и он начал принимать поздравления с освобождением.

— Полгода еще похожу у ментов под лупой, — сказал он в трубку, — а там, глядишь, и новую жизнь начну. С чистого листа. Но сначала к маме, паспорт сделаю.

«У него даже нет паспорта», — пронеслось у меня в голове.

— Вы без паспорта купили билет и сели в поезд? — спросила я с недоверием, когда он, наконец, положил трубку на стол.

— А вас это удивляет? — ответил он вопросом на вопрос.

— Вообще-то, да.

— Эх, кто бы меня удивил, — произнес он. — Будет, будет у меня паспорт, все будет.

Тут в купе пришла проводница и принесла ему чай.

Мужчина к ее пакетику добавил еще четыре, которые извлек из своего узелка, и начал пить чай, громко прихлебывая и тяжело вздыхая. Но недолго. Потому что ему снова позвонили — поздравили с отсидкой. Кричали в трубку, что его ждут, скучают, даже испекли пирог с рыбой.

Все остальное время мой сосед провел в разговорах по телефону, содержание которых привести не берусь, поскольку они состояли в основном из нецензурной лексики.

Я пошла по поезду искать проводницу, но ее нигде не было.

Уже под утро, когда сосед сошел с поезда с узелком под мышкой, я думала, вздремну. Но в мое купе проводники занесли еще какие-то ящики, а место напротив занял другой мужчина в рваном свитере. Он, свернувшись калачиком, уснул на полке, не сняв ботинок.

Я встала, чтобы найти проводницу, но сверху вдруг чуть не на голову мне свалился ящик, пролетев мимо лишь по счастливой случайности. Проводница, которую я все же нашла, так сокрушалась об этом ящике, на котором было написано «Стол компьютерный», что меня попросту не заметила.

А потом новый пассажир поведал мне бесхитростную историю о том, что его жена родила в райцентре. А он, «как и положено», это дело отметил. При этом пропил всю имеющуюся наличность и верхнюю одежду. Друг одолжил ему что мог. За эти деньги он договорился с проводницей и вот сейчас едет домой.

Вскоре была моя станция. Я вышла, радуясь, что путешествие благополучно закончилось. А проводница на правах хозяйки сокрушалась:

— Что ж вы, девушка, даже чаю-то не попили, — но смотрела куда-то вбок.

Искала в толпе на перроне желающих уехать. Электронные билеты до Тамбова оплачены — не пропадать же им.

Змеиный день