Жена моего брата

Сталкиваемся взглядами. Смещая его плечом, достаю из холодильника томатный и грейпфрутовый сок. Злата, как я, выяснил, последнее время заказывает себе только их. Значит — солёное и горькое, да? И я хочу её ублажить. Это неожиданно приятно, видеть, что ты угодил женщине, к которой не равнодушен.

Ставлю стеклянные бутылки на стол.

— Я помогу! — неожиданно перехватывает их Наталья.

Наталья разливает в графины сок.

— Злата не спустится? — уточняет она.

— Вряд ли… — пожимаю плечами.

Хотя стоило бы.

— Я унесу ей.

Составляет на поднос пару блюд, и два стакана сока.

— Это же для неё? — забирает третье блюдо с солеными овощами.

— Да.

Поднос в её руках пошатывается, она перехватывает крепче.

— Давай, всë-таки, я?

— О, нет, — натянуто улыбается. — Я справлюсь.

Что за приступ услужливости? Ну, окей.

Мне немного жаль отдавать Наталье повод зайти к Злате. Но и слишком навязчиво её преследовать — не вариант.

Поднимаюсь наверх, чтобы переодеться к ужину. Бабушка не выносит, когда мы садимся в воскресенье за стол в «свободной форме». И даже отец подчиняется этой традиции — рубашка, брюки.

Наверху грохот, звон! Ругань какая-то… Ускоряю шаг.

— Я же не специально! Чего ты орешь?! — набычивается на Наталью Тихон.

В дверях комнаты растерянная Злата.

— Кто теперь это будет убирать?! — поднос перевернут на дорожку в коридоре, возле двери Златы.

Тёмный томатный сок растекся по белому рисунку ковра.

— Ты знаешь, сколько этому ковру лет и сколько он стоит?! — продолжает наезжать она на Тихона, прижавшего к себе Барса.

— Клининг вызови, в чем проблема? — вмешиваюсь я. — Ты же бывшая официантка, Наталья. Ты поднос донести не можешь?

Поджимает губы, поднимает с пола поднос и сбегает вниз.

— Это я её снес, — вздыхает Тихий. — Но я нечаянно. Барс выскочил. Я за ним. И дверью по подносу.

Под дверью она стояла здесь, что ли? Чего так долго несла-то?

Барс испуганно таращит глаза, вцепившись в футболку Тихона.

— Пусть бегает, осваивается. Отпусти.

— Ага… — недоверчиво. — Родион его выкинуть обещал.

— Мм. Я поговорю с ним. В общем, ужин в постель не удался, — развожу руками, переводя взгляд на Злату. — Придется тебе спуститься. А здесь пока приберут.

— Не хочу… — опускает взгляд.

— Надо. Некоторые битвы откладывать нельзя. Потому что они все равно неизбежны. Но пока ты их откладываешь, они тебя выматывают ожиданием. И, в итоге, ты вступаешь в эту битву уже не в полной силе. А твой противник, наоборот, собирает резервы, ищет слова, оправдания, точки давления…

Хмуро кивает.

— Хорошо, я спущусь.

Славно. Не хочу, чтобы она жила затворницей здесь.

Злата спускается позже всех. И снова я вижу в ней тот лоск и достоинство, которые были в самом начале.

В шикарном платье. С лёгкой укладкой. Едва уловимый макияж. Вот только чуть более хрупкая и тревожная, всё равно. Но это заставляет еще сильнее биться моё сердце.

Она останавливается у стола.

— Добрый вечер.

Мы все поднимаем на неё глаза. Сейчас должна случиться рокировка. Потому что места за столом два. Одно между мной и Тихоном, второе — рядом с Родионом. Сталкиваясь взглядами, мы одновременно приглашающе отодвигаем стоящие рядом с нами стулья.

— Я чего-то не знаю? — переводит взгляд отец с меня на брата и обратно.

Бабушка откладывает приборы, берёт бокал в руку и с любопытством ждет развития событий.

Но поставить Злату перед выбором не удаётся.

— Тиша, пересядь пожалуйста… — показывает взглядом на отодвинутый мной стул.

Тихон пересаживается. Злата садится на его место, рядом с бабушкой.

Окей! Не с Родионом. Это уже радует.

— Ты играешь в шахматы? — интересуется у Златы бабушка в гробовой тишине.

— Нет. Но всегда хотела научиться.

— Я тебя научу. Талант делать правильных ходы — на лицо. В комнате, куда ты переехала есть чудесный шахматный столик с коллекционными фигурами. Я даже по такому поводу поднимусь по этой чертовой лестнице.

— Буду рада, Нина Андриановна.

Тихон наливает сестре сок.

— Переехала? — поднимает бровь отец.

Никто не отвечает на его вопрос. И он так и повисает. Ужин проходит в тишине, но за столом разворачивается настоящая битва! Взглядов.

— Как съездил, отец? — нарушаю я тишину перед тем, как подают десерт.

— Неоднозначно. Обсудим после ужина. Что с твоей рукой, Родион?

— Сломал…

— А что с твоей женой? Тоже — сломал? — холодно смотрит на него отец.

Родион переводит взгляд на Злату.

— Беременные девушки мнительны, капризны… — улыбается ей. — Злата немного погорячилась.

— Ну что ж. Для начала я тебя сын поздравляю. Ты будешь отцом — это радостное событие для семьи. Злата, как ты себя чувствуешь?

Еë щеки горят, соболиные брови хмуро сходятся на переносице. Залпом выпивает стакан сока.

— Извините меня… Я… — встаëт. — Мне подышать надо.

Держа гордо спину, чуть поспешно выходит из-за стола.

— Злата! — подскакивает Родион.

— Сидеть, — тихо рычит отец.

— Я проверю все ли в порядке, — отодвигаю чашку.

— И ты сидишь, Демид. Тихон проверит.

Стаскивая со стола канапе, тот поспешно линяет следом за Златой.

— Наталья…

И она тенью исчезает из-за стола. Остаётся только бабушка, но и она тоже поднимается.

— Оставлю вас. Пороть мальчиков надо без женской компании.