Жизнь и судьба Федора Соймонова

На Адмиралтейской стороне, против Санкт-Петербургской крепости и далее по берегу стоят дворцы... Впрочем, в «Русской старине» за 1879 год опубликованы воспоминания неизвестного автора, скорее всего иностранца, «Краткое описание Петербурга и совершавшагося в нем в 1720 году». Это, правда, на двадцать лет раньше, чем «наш» 1740 год, но не будем забывать, что именно на это двадцатилетие падают довольно бесплодные для города годы правления Петра Второго, да и Анна Иоанновна не многими архитектурными шедеврами осчастливила северную столицу...

Что же писал очевидец: «Около Петербурга царь укрепил берега реки, устроил плотины и шлюзы, прорыл каналы для того, чтобы лишняя вода, нагоняемая бурею с моря, нашла, куда расходиться: если бы этого не было, волны залили бы строения. Шлюзы сверху покрыты досками так, что по ним можно ездить на лошади. Чем ближе к морю, тем более широким руслом течет Нева и разделяется на несколько рукавов, которые расходятся в разные стороны. По берегам этих рукавов вколачивают теперь сваи, в иных местах берега ровняют, чтобы могли подходить суда, расширяют, поднимают и углубляют дно, где понадобится.

Город этот растянут на громадное пространство, где всякий сенатор, министр и боярин должен иметь дворец; иному пришлось выстроить и три, когда приказали. Счастлив был тот, кому отведено сухое место, но кому попалось болото и топь, тот изрядно нагрел себе лоб, пока устроивал фундамент, вырыл лес, так как чем ближе к морю, тем почва низменнее и более болотиста. Еще и теперь, хотя дома и отстроены, но они трясутся, когда около них проезжает экипаж, а это — вследствие непрочнаго фундамента. Эта (Адмиралтейская. — А. Т.) часть уже имеет вид города: есть там дома, шлюзы и громадныя строения с флигелями и всеми удобствами. Далее, по направлению к Кронштадту не мало еще места, где уже начинают строить и где уже поселились несколько тысяч мещан у самого моря.

Есть здесь церкви, коллегии, дворцы и так называемые лавки, где можно все получить — это четырехугольные строения, в которых как по одну, так и по другую сторону живут купцы. Дворцы — громадныя, каменныя с флигелями, кухнями и удобствами; только они наскоро построены зимою, так как здесь лето непродолжительное. Еще половина этого города не выстроена.

На этой стороне Невы по берегам реки расположены дома, тянущиеся до царских дворцов, которых три: два летних и один зимний. Сады красивы. Я слыхал от самого царя, который сказал: «Если проживу еще три года, буду иметь сад, лучше чем в Версале у французского короля». И в самом деле, сюда привезена морем из Венеции, Англии и Голландии масса мраморных статуй, колонн, даже целая беседка из алебастра и мрамора, привезенная из Венеции для сада, расположенного у самой реки, между каналами...»

В Летнем саду стоял и Летний дворец Петра Великого, сохранившийся до наших дней. После смерти императора в нем никто не жил. На углу Зимней канавы и Немецкой улицы (позже Миллионной, ныне улицы Халтурина) стоял каменный двухэтажный зимний дом Петра с мезонином, построенный по Трезиниеву регламенту. Петр велел пристроить к нему «набережные палаты» ближе к Неве, на месте, занимаемом ныне Эрмитажным театром, но несколько поглубже. Анна Иоанновна сей «старый зимний дом» не жаловала и отдала его придворной челяди. Сама же она холодное время года проводила в большом каменном доме генерал-адмирала Апраксина.

По случаю бракосочетания цесаревны Анны Петровны с голштинским герцогом Карлом-Фридрихом, Екатерина велела выстроить для торжеств большую деревянную галерею с залой в одиннадцать окон по фасаду и с четырьмя дополнительными комнатами. Но в 1731 году Анна Иоанновна приказала постройку сломать, и на ее месте возвели другой летний деревянный дворец. Но и этот по документам 1741 года именуется уже как «старый летний дом» и о нем говорится следующее: «Дворец этот был деревянный и находился между рекою Невою и речкой Фонтанною при истоке последней. Из покоев его упоминаются: антикамора (в ней принимали послов); комедия; обер-гофмаршальские помещения; десять покоев герцога курляндскаго Бирона; четыре покоя, которыя в 1740 году занимал сын герцога — Петр Бирон, а с конца июня 1741 года — португальский доктор; караульни — офицерская и солдатская; покои фрейлин; контора для письмоводства; казенныя палаты, где хранились палатныя уборы; оружейная палата, перенесенная сюда в сентябре 1741 года, но откуда именно не сказано...»

Кроме того, по иным источникам можно отметить еще большой тронный зал с прилегающими комнатами, придворную церковь и рядом обширную галерею, в которой происходили балы и маскарады. Непосредственно к покоям Бирона примыкали и внутренние комнаты императрицы.