Америка reload game

– Вы вчера в кают-компании, когда вспоминали с Павлом Андреевичем всякие свои приключения, говорили про какой-то азиатский ветер, очень опасный…

– Ты имеешь в виду – ибэ?..

– Да, точно! Так вы сказали, что «от ибэ люди замерзают, а снег тает». Это как?..

– Зимний ветер тот не морозный, а лишь чуть прохладный – но силу имеет ураганную: пронизывает до костей и выдувает напрочь всё тепло из-под одежды. Человек, строго говоря, не замерзает в ледышку – как в нашу метель, а коченеет…

– Вроде как в ледяной воде?

– Именно. Там, где ибэ дует постоянно – в Джунгарских воротах, к примеру – люди жить не могут, совсем.

– Понятно. А вот еще: когда зашла речь о коллектировании насекомых, вы сказали Павлу Андреевичу, что-де «карманы, набитые мертвыми жуками, могут иной раз спасти человеку жизнь», тот ответил – «Да, точно!», и вы оба рассмеялись; а это что за история, если она не секретная?

– Да нет, какие там секреты! Дело было в Дагестане, году… кажется, в 1838-ом или в 39-ом. Виктор Иванович Мочульский – он в ту пору служил офицером Топографической службы Генерального штаба – отправился на разведку в Богосские горы; англичане называют такие места «Unadministered Territories» – там правят вожди немирных горских кланов, не признающие над собой ничьей власти. В сопровождающие он взял себе двоих джарских лезгин: старого абрека, много лет сражавшегося с русскими и славившегося по обе стороны границы храбростью и верностью данному слову, и мусульманского законоучителя-улема, известного своим красноречием. Джарцы должны были странствовать по горской территории как посредники-переговорщики, выясняющие у местных вождей условия обмена или выкупа русских пленников – это обычная для тех мест практика; русский офицер же – отпустивший бороду и переодетый в лезгинское старье – состоял при них как слабоумный глухонемой слуга (местными языками тот владел, но не в совершенстве); головами своими заплатили бы, в случае разоблачения, все трое – на равных…

«Легенда прикрытия», как это дело именуют в бывшем ведомстве Павла Андреевича, была вполне надежной, но в большом немирном ауле Мококо они допустили промах, едва не стоивший им жизни. Кто-то из горцев рассмотрел вблизи Мочульского – пока тот, в соответствии со своей ролью, кемарил прямо на земле у коновязи в ожидании своих отлучившихся спутников – и поинтересовался: не грузинской ли работы его башлык? Разведчик не сразу почуял подвох, точно зная, что одежда его – из вполне подлинного горского сукна; востроглазый абориген, однако, приметил, что шов башлыка выведен шелковой нитью, тогда как в горах всё шьется шерстью – и этого оказалось достаточно…

По счастью, тщательно обыскать схваченного Мочульского горцы догадались сильно не сразу, и в том доме, куда его поначалу определили под стражу, он исхитрился сжечь в кухонном очаге самые опасные улики – свой карандаш и кроки*

-------------------------------------

*КрокИ (фр. croquis – набросок). В топографии – план местности, выполненный приёмами глазомерной съёмки (прим. ред. ).

-------------------------------------

маршрута на листках блокнота : они точно стали бы для него смертным приговором. Спутники его, между тем, со всей горячностью отрицали обвинения, и со всем красноречием требовали вернуть своего глухонемого слугу; а оба они были людьми весьма авторитетными… Собравшиеся в кружок горцы принялись тем временем обсуждать, с глубоким знанием дела, как они будут сдирать кожу с русского шпиона, внимательнейшим образом наблюдая – не переменится ли тот в лице, и внезапно вскрикивая у него над ухом – не вздрогнет ли? Но – нет: счастливо сумел пройти все те проверки, сохранив полную невозмутимость.