Being No One - The Self-Model Theory of Subjectivity

Наши новые концептуальные инструменты могут помочь пролить свет на эту специфическую форму девиантного самомоделирования. Уход в другой мир означает перемещение аттенционального субъекта (см. раздел 6.4.3) в рамках другой феноменальной модели реальности. Аттенциональное и эмоциональное самомоделирование можно разделить. Один из центральных социальных коррелятов эмоциональной Я-модели Мэри - ее отчим - стал непоследовательным, эпизодически и непредсказуемо превращаясь в агрессора. В модели реальности Мэри он утратил свою транстемпоральную идентичность как личность. Невозможно было мысленно моделировать его как единую личность. Это развитие, однако, нашло отражение в ее собственной самомодели. Принудительный процесс модуляризации породил Мэри-самость, которая могла обеспечить стабильную феноменальную идентичность, последовательную внутреннюю историю и функциональные социальные отношения (ср. процесс функциональной модуляризации в Я-моделях после потери соматосенсорного входа в ОБЭ, как анализируется в разделе 7.2.3). Деннетт и Хамфри предполагают, что "Сандра-сама" на заднем плане могла подвергнуться дальнейшей диссоциации, распределив различные аспекты ужасной серии травматических переживаний между несколькими различными "я", которые, однако, могли получить доступ к воспоминаниям, общим с Мэри. В рамках данной модели пространство автобиографической памяти было разделено на глобально доступные регионы и те, которые могут быть функционально и феноменально доступны только в рамках нестандартной модели Я. С точки зрения вновь созданной "перспективы" диссоциирующей Сандры-Я, преимущество этого процесса заключалось в том, что впоследствии, по крайней мере, части Я-модели, созданной во время травматической ситуации, могли выходить на свет в определенных социально адекватных ситуациях, беря на себя контроль над поведением Мэри. Короче говоря, множественные PMIR становились доступными при наличии множественных PSM.

Таким образом, ее опыт желания угодить папе породил то, что стало "Салли-сама". Переживание боли и гнева породило Хейти. А опыт игры в куклы породил Пегги.

Теперь эти потомки первородной Сандры могли с относительной безопасностью выходить в свет. И вскоре у них появилась возможность испытать свою новообретенную силу не только в условиях жестокого обращения. Когда Мэри выходила из себя при маме, Хейти могла подключиться к крикам. Когда Мэри целовал мальчик на детской площадке, Салли могла поцеловать его в ответ. Каждый мог делать то, что у него "хорошо получалось", и жизнь самой Мэри стала намного проще. Эта схема того, что можно назвать "разделением эмоционального труда" или "терапией самозамещения", оказалась не только жизнеспособной, но и полезной для всех". (ibid., p. 74)

Как и в ОБЭ, феноменальная модель реальности, построенная в ходе ДИД, характеризуется активацией множества Я-моделей. Содержание этих различных Я-моделей несовместимо, например, в том, что касается их пространственного, эмоционального или автобиографического содержания. Фактически, один автор (Putnam 1989, p. 21 f.; цитируется по Alvarado 1992, p. 242) назвал ОБЭ "диссоциативным расстройством, не включенным в DSM-III [Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам, 3-е изд.]". Поскольку различные ПСМ при ДИД чередуются, общей характеристикой обоих классов состояний является то, что в любой момент времени существует, во-первых, единый феноменальный центр сознания, состоящий из когерентного аттенционного, когнитивного и поведенческого агента. Как феноменальная модель реальности, DID функционально моноцентрична. Во-вторых, феноменальная перспектива первого лица как таковая никогда не множится: в любой момент времени существует один и только один PMIR. Содержание и каузальный профиль субъектного компонента могут кардинально меняться, но фундаментальная перспективность сознательного опыта как такового всегда сохраняется.