Без симптомов

- А в летописи упомянут, что от тебя благословение получил. Ты ведь тоже не просто так на Алтай, в пустынь удрал… Провидение, брат.

И тут Ремезов похолодел: пока говорили о мировых проблемах, он успел забыть про Лемехово… «Ты обходился без Лемехова десять лет… что же, только теперь стало без него невмоготу?..»

3. ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

…По первому же взгляду, первому же слову Гурмина Ремезов догадался, что И. О. задался целью разозлить и унизить. А еще. он понял, что не хватит сил сдержаться. Значит, разговор кончится плохо. Значит, у него, Ремезова, этим утром начинаются на службе черные времена. Дома они начались месяцем раньше. Год был плохой - какого-то зверя, которого Ремезов с детства не любил.

В тот год великий Стрелянов «вознесся» в консультанты, перенеся инфаркт и едва не став своим почетным портретом над директорским креслом, а в самом кресле возник Гурмин, давний враг института. Продвинуться по научной тропе ему не удалось - был шибко бездарен, но он двинулся в обход, по тропам министерской карьеры, и в конце концов взял свое.

- Вы вот защитились, Виталий Сергеевич, - с вкрадчивым дружелюбием начал он, - теперь пора, как говорится, окупать расходы государства. Через год у нас отчет по двум эпидемиологическим темам. Прежние исполнители ушли. И я лично предлагаю вам…

Уход с поста Стрелянова и возвращение Гурмина Ремезов пережил тяжело. С Гурминым имелись старые счеты: когда-то он тихо присвоил результаты годовой работы Ремезова. И теперь Ремезов догадался, что пасть у подросшего серого волка раскроется шире.

«Нечего тянуть волынку, - подумал Ремезов, - Перед смертью не надышишься».

- Когда я выйду, меня встретит на стенке ваш приказ, - сказал он вызывающе. - Разъясните мне, Альберт Иванович, где истина в последней инстанции.

На стене, на красном, как знамя, стенде, висел приказ, запрещающий работы с вирусами в рамках тех двух эпидемиологических тем. В начале пятилетки вместе с утверждением тем утвердили план обеспечения института оборудованием для рискованных экспериментов. Но темы остались, а оборудование так и не поступило. Последняя главковская комиссия констатировала, что в институте нет пока условий для работы с особо опасным биологическим материалом, и постановила запретить… Решение подписал И. О., пока что и. о.

- Виталии Сергеевич, - улыбнувшись, сказал И. О. тоном одолжения, - мы же взрослые люди… Когда выполняются точно все положения и инструкции, это называется «белой забастовкой». Производство попросту останавливается. Мы так и атомную бомбу не сделали бы…

- Я за атомную бомбу не отвечаю, - огрызнулся Ремезов.

- И тем лучше для вас, - уже твердея голосом, заметил И. О. - Приказов и запрещений много, а отчет - один. И зарплату под эти темы мы уже получили и, между прочим, успели проесть и пропить.

И тогда Ремезов сказал, что ему надоело выливать изотопы в унитаз… Радиоактивные отходы экспериментов должны складироваться в специальных контейнерах. Помещение для них было отведено, однако его занимали не контейнеры, а сотрудники одной из лабораторий, оказавшейся без определенного места жительства. Контейнеры отсутствовали или их иногда привозили во двор-куда в холодное время никому не хотелось выходить… Все использованные материалы, препараты с радиоактивными метками спускали в раковины и унитазы.

Ремезов знал, что такое происходит повсеместно, но сегодня у него взыграло.

Гурмин, одновременно хмурясь и усмехаясь, вежливо спросил, кто понуждает Ремезова засорять унитазы;., и чуть погодя, не дожидаясь ответа, посоветовал больше так не делать.

Ремезов переспросил, действительно ли он может освободить себя от этой неловкой обязанности.

Гурмин ответил утвердительно и посоветовал сделать это как можно быстрее.

- Нельзя же все время насиловать совесть, - вошел он в положение Ремезова. - Так легко невроз себе нажить.

Ремезов, помолчав и представив себя с обходным листком, безнадежно добавил:

- Но ведь Чернобыль уже был… Неужели вам мало, Альберт Иванович?

Гурмин быстро и холодно взглянул на него исподлобья, точно с самого начала разговора настороженно ожидал это обвинение.

- Именно поэтому я пригласил для разговора вас, а не… Ваньку с улицы, - бросил он, стреляя словами. - Вы аккуратны, я вас знаю. Вы - профессионал. Мне, что ли, эту холеру подхватить хочется?

Ремезов молчал и тоже смотрел исподлобья.

- Та-ак, - не выдержал И. О. - Я вас знаю… Сейчас вы мне начнете про тысячелетие крещения Руси и переброску северных рек…

«Все, конец, - бесчувственно подумал Ремезов. - Пора разводиться и уезжать к чертовой матери».

Через два часа он узнал, что предложение Гурмина принял однофамилец.

Все разладилось в жизни, все пошло наперекос.

Выйдя из директорского кабинета, Ремезов опасался еще чего-то,; непонятно чего. Теперь стало ясно: он опасался, что следом вызовут однофамильца и тот согласится. То, что теперь случилось, оказало на него двойное действие: вызвало злую досаду и отмело все сомнения, укрепило Ремезова в правоте.