Без симптомов

И снова Ремезов, замешкавшись в двери, стукнулся локтем о косяк.

Но только оказавшись в комнате, Игорь Козьмич сразу повернулся и выпалил:

- Поехали!

- Куда?

Но уже пахнуло нежилым, бетонным запахом лестничной клетки.

Внизу, у подъезда, стояла машина, опять черная «Волга». Ремезов подумал вдруг, что ее подали минуту назад, и опешил, увидев, что место водителя пусто. Но за руль сел Игорь Козьмич - и Ремезов догадался, что машина его, частная…

Во дворе дома бился холодный резкий ветер. Низко над домами на выпуклом книзу небе неслись плоские облака - слепяще-белые с краев и синие снизу.

- Куда мы? - спросил снова Ремезов.

- Подожди, - нервно бросил Игорь Козьмич. - Дорогу забуду.

«Он как в бреду, - подумал Ремезов. - Разобьемся…» Но сел в машину и, сразу согревшись, стал молча наблюдать: таким он Игоря Козьмича еще не видел.

Машина, освободившись из лабиринта улиц, понеслась по шоссе.

«Он забыл, как зовут жену, - вдруг дошло до Ремезова, и он весь похолодел и затаил дыхание, упершись взглядом в дорогу. - Вот так штука!»

И мысли появились и пролетали, как встречные огни.

«Теффлер и Изуцу! Мгновенное угасание условных рефлексов!.. Нет! Не может быть… По всем реакциям - ноль. Сразу все анализы врать не могут… У них же здесь мировой уровень… Нет такого симптома, чтобы имена забывать… Чушь… А если Игорь заражен, как же я…»

Ремезов судорожно сглотнул и бесцельно огляделся… Ветер посвистывал в щелях окон.

«Что я помню?! Погоди, погоди… не паникуй…»

С трудом отгоняя лезущую, липнущую к мыслям толпу уродцев с репродукции Босха, Ремезов перебрал н уме родные имена и названия.

«Так… своих помню всех… Всех, да?»

Ремезов спохватился: оставил записную книжку в чемодане.

«Как проверить?.. К сестре бы съездить, а здесь что…»

Черный снаряд летел по шоссе.

Ремезов тряхнул головой, сообразив, что мучает мозги абсурдом.

Машина остановилась внезапно - на пустой дороге посреди леса.

- Все, дальше не помню, - сказал Игорь Козьмич каким-то разбитым, глухим голосом. - А ты помнишь?

- Что? - спросил Ремезов, заметив, что ему все равно, куда его завезли.

- Дорогу в деревню.

Игорь Козьмич включил дальний свет и долго вглядывался вперед.

Лес впереди нависал над дорогой и вдали свертывался вместе с ней в черную воронку.

- Темно, - признался Ремезов. - Может, и помню… Но сейчас темно.

- Темно, - согласился Игорь Козьмич и повернулся к Ремезову. - А что еще помнишь? Как тетка Алевтина картошку копала, помнишь?

Ремезову стало зябко.

- Помню, - признался он.

- У тебя остались фотографии?

- Какие? - снова изумился Ремезов и вдруг догадался. - У сестры есть два альбома… Ага! Там и мы с тобой… в трусах… На той березе с веревкой. Помнишь?

- Березу? - с дрожью в голосе сказал Игорь Козьмич и снова перевел взгляд на дорогу. - Не помню…

- Как же ты березу не помнишь? - даже рассердился Ремезов. - Вместе же качались.

- Не помню… Как утром бреюсь, помню.

«Бред, - подумал Ремезов. - Или разыгрывает?.. А почему он обязательно должен помнить березу? Я тоже не все помню. Психоз… Нет. Чтобы у Игоря психоз… Чушь… Но березу не помнить!.. Что с ним такое?.. Сорвался… Доначальствовался… А с виду вроде крепок». И, глянув на Игоря Козьмича, Ремезов еще раз прикинул, не пора ли увозить его в казенный дом. «А с виду крепок», - снова подумал он, вспомнив Игоря Козьмича в директорском кресле, но тут же недоумение рассеялось давним, детским воспоминанием… И в ссорах с заозерскими однофамилец частенько вспыхивал первым, взлетал, кидался молотить воздух руками, пихаться, как бычок, головой, а уже через минуту одному Ремезову оставалось держаться на ногах и, стискивая челюсти, отбиваться от наседавших числом заозерцев.

Ремезов представил, как санитары ведут размякшего Игоря Козьмича, - и ему стало стыдно, очень стыдно. Все это показалось ему позором и предательством. «Зря он пил», - подумал Ремезов и спросил однофамильца о самочувствии. Игорь Козьмич пожаловался на провалы в памяти, на «черноту в голове».

- …Как будто кто-то по потолку ходит, - сказал он.

- Ты устал. Сорвался. Надо успокоить нервы, - докторским тоном сказал Ремезов.

Игорь Козьмич помолчал в тишине и вдруг проговорил холодно, совершенно бесчувственно:

- Ты ничего не понял, главный эксперт…

- Чепуха, - уверенно ответил Ремезов. - Все анализы одновременно врать не могут. И потом таких симптомов не бывает.

- Ты ничего не понял, - снова проговорил Игорь Козьмич механическим голосом. - Вируса нет в организме. Организм для него - только мембрана, через которую надо проникнуть в память…

- Ну, это уже мистика, - пожал плечами Ремезов.

- У памяти нет иммунитета, - словно не слыша его, вещал, как медиум, однофамилец. - Память - среда, и которой он размножается… Ты можешь представить себе рак памяти?

- Но это же… - пробормотал Ремезов, теряясь. - Память ведь тоже - в клетках мозга. Не может же она быть где-то не в голове…

Игорь Козьмич шевельнулся и медленно вздохнул: