Битва за рай

- Проблема в том, что если ты умрёшь в Эдеме, то окажешься у себя, на Земле, запертой в неподвижном теле. Ты превратишься в овощ, Карина. И это уже ничто не изменит. Так что больше не смей выкидывать подобные фокусы, детка! - рявкнул он раздражённо. - Ты моя, слышишь, моя! И ты никуда от меня не денешься.

Внезапно я ощутила отчаяние. Такое глубокое, концентрированное, которого прежде никогда не было. Шону удалось меня изломать, заставить желать смерти, даже радоваться ей! Но теперь выяснилось, что и она под запретом.

Вегетативное состояния... Вечная боль... Неподвижность... Пытка, не жизнь.

Я слишком хорошо помнила, какой животный страх испытывала, не имея возможности пошевелиться, себя обслужить, что-то сказать родителям. Земля подо мною разверзлась, и я будто стояла в шаге от пропасти и расширившимися от ужаса глазами смотрела в её пылавшие алым пламенем глубины. И лишь Шон удерживал меня на грани. Не давал упасть вниз.

Как же я его ненавидела. За то, что лишил меня тех крох надежды, что ещё теплились где-то в душе. Теперь там царило отчаяние и извечный холод. Мои друзья были мертвы или находились в шаге от этого. Пути домой не было. В Эдеме меня ждали лишь ненавистные рудники, вонючая камера и Шон со своими допросами. Череда непрерывных страданий, которые не сумела бы прекратить даже Дориан с армией наших соратников.

Какая несправедливость!

- Но у меня для тебя есть хорошая новость, Карина, - холодно произнёс Шон, и тьма вокруг нас развеялась. - Так уж вышло, что ты являешься национальным достоянием ФФЗ. И если ты сумеешь убедить Фредерика в том, что набралась ума и не растеряла свой дар, то тебе будет позволено вернуться в Либрум и продолжить творить.

Я вопросительно вскинула брови.

- Как? - спросила одними губами, уже догадываясь, что услышу.

- Создай то, что создать невозможно.

«И умри, не добившись цели», - мысленно закончила за него.

Снова захотелось расхохотаться. Дико, болезненно. Во весь голос, которого не было. И хохотать до тех пор, пока душа не перенесётся домой и я не перейду на качественно новый уровень мучений.

- Не смей снова смеяться, Карина! - взволнованно выпалил Шон, заметив, как мои губы начали растягиваться в улыбке. - Иначе мы продолжим то, на чём остановились. И это не пустая угроза.

Я стиснула зубы, с ненавистью посмотрела на Шона.

- О, не падай духом, родная, - прошептал он мне на ухо. - Уверен, у тебя всё получится. А когда ты вернёшься в Либрум, то мы скажем всем, что.

- . я излечилась от тяги к азартным играм? - произнесла беззвучно, повернув к нему голову.

- Ну почему же так сразу? - усмехнулся он, верно всё прочитав по губам. - Зачем портить твой имидж. Кристофер Нолланд наших дней. Такими титулами не разбрасываются. Нет, дорогая, мы скажем, что ты вернулась из свадебного путешествия. Счастливым мужем, разумеется, буду я. Людям это понравится!

Меня будто ударили под дых. Вышибли воздух из лёгких. Я затряслась, начала жадно ловить кислород носом, губами. Зато на лице Шона расцвела улыбка, а его взгляд сделался нездоровым,мутным.

- Будем работать вместе, жить вместе, всё делать вместе, - хрипло, с придыханием шептал он, скользя по моим волосам руками. - Иначе ты снова наделаешь глупостей! А я не могу этого допустить, дорогая. - Он поцеловал меня в щёку. - Но не волнуйся, тебе понравится... Я буду тебя наряжать в шелка. Дарить украшения. - Ещё один поцелуй. - Мы будем часами разговаривать. Так же, как и сейчас. И не только. - Я мысленно заскулила от такой перспективы. - Ты будешь счастлива.

Губы дрожали, и я медленно водила головой из стороны в сторону.

- Нет? Уверен, ты передумаешь. У тебя просто нет выбора.

Ту ночь я провела в камере. Шон отстегнул меня от стены и позволил безвольной куклой рухнуть на пол. Я лежала, свернувшись калачиком, и пустым расфокусированным взглядом смотрела в темноту. Из неё выплывали разные образы. Одни страшнее других.

Планы, которые имели на меня Штольцберг и Шон были чудовищными. Либо я должна была умереть ради порции эфириуса, а затем оказаться заточенной на Земле в собственном теле. Либо каким-то чудом создать очередной невероятный прототип и стать бесправной игрушкой в когтистых лапах верного цепного пса Штольцберга, которому будет позволено творить со мной всё, что вздумается.

Неделями.

Месяцами.

Годами.

Я задыхалась от одной лишь мысли об этом. Скулила, рыдала, гремела цепями, стараясь отвратить неизбежное. И, чтобы не сойти с ума, пыталась ментально материализовать светлячка. Но он никак не получался, а я не представляла, что такого затронул в моей душе Шон, что мне удалось создать тот клинок. Но знала одно: если смогла сделать раз, сделаю и в другой. Поэтому упорно продолжала представлять крохотное тельце, светящиеся крылышки, коротенькие тоненькие лапки.