Что скрывает атмосфера, или Как возник воздух…

Когда хлор попадает в нос, человек рефлекторно задерживает дыхание, но потом все-таки начинает дышать, и проникающий в организм газ вступает в реакцию с водой во рту, горле и легких с образованием соляной (HCl) и хлорноватистой (HClO) кислоты. Эти кислоты разъедают капилляры в легких и уничтожают эпителий альвеол – крошечных пузырьков, осуществляющих газообмен. В легких существует множество мест для атаки (общая поверхность человеческого легкого эквивалентна поверхности теннисного корта), а жидкость из поврежденных капилляров и альвеол начинает собираться в складках легкого. Эта жидкость препятствует поступлению кислорода, и с каждой секундой дышать становится все труднее и труднее. Жертвы как подкошенные падают на землю.

Первое успешное применение газового оружия в ходе Первой мировой войны: Ипр, 22 апреля 1915 г. (вид с воздуха)

В тот день первой реакцией французских и канадских солдат было удивление – они никогда раньше не видели зеленого тумана. Но после первого дуновения удивление сменилось ужасом. Лошади рванули в тыл, изрыгая изо рта пену. Вслед за ними, спотыкаясь, побежали пехотинцы, побросав винтовки и даже одежду. Вскоре была сметена вся передовая линия, и, как и предсказывал Габер, окопы опустели. К несчастью для Германии, мнение Габера о тупости высшего немецкого руководства тоже оказалось справедливым. Не веря, что газовая атака удастся, немецкие генералы не подготовили войско, способное завершить атаку. Количество погибших в тот день людей оценивается по-разному, но, по-видимому, оно составляло несколько тысяч. И все это было напрасно, поскольку Германия не отвоевала ни клочка земли.

Тем не менее немецким генералам понравилось то, что они увидели, и они заказали следующую газовую атаку. Она тоже не принесла большой победы, но способствовала укреплению авторитета Габера и позволила ему осуществить аналогичную газовую атаку на Восточном фронте – на этот раз против русских.

При переезде с французского на русский фронт капитан Габер на несколько дней заехал домой. Лучше бы он этого не делал. Клара потребовала, чтобы он прекратил работать с газами. Габер отказался. Напротив, он собрал гостей, чтобы отпраздновать свои достижения, как после продажи технологии производства аммиака.

Поначалу Клара была вместе со всеми, но когда гости разошлись, она осталась одна. Габер принял снотворное и провалился в пьяную дремоту. И тогда Клара приняла решение. Она написала несколько писем и привела в порядок бумаги. Затем вытащила армейский пистолет мужа и вышла в сад. Прежде чем выстрелить себе в грудь, она сделала один пробный выстрел. Их с Габером тринадцатилетний сын Герман выбежал на звук выстрела и успел только сказать ей прощальное слово (несколькими годами позже Герман тоже покончит с собой).

На следующее утро вырвалась наружу сентиментальная часть души Габера. Он рыдал над телом Клары и утверждал, что полностью разбит. Он не был хорошим мужем, но на самом деле никогда не забывал девушку, в которую влюбился в 18 лет. Однако чувства патриота победили, и Габер отправился на Восточный фронт, даже не дождавшись похорон. В 1917 г. Габер женился на молодой женщине и обзавелся новой семьей. Во время свадебной церемонии на нем был тропический шлем.

Учитывая постоянную угрозу газовых атак, противогазы вскоре стали стандартным элементом снаряжения у обеих сторон (солдаты также поняли, что в качестве защиты можно помочиться в носовой платок и прижать его ко рту, поскольку химические вещества в составе мочи нейтрализуют ядовитые газы).

Как и предполагалось, вскоре Франция и Англия произвели свое химическое оружие. А в ответ на этот ответ группа Габера (которая к концу войны состояла уже из полутора тысяч сотрудников) создала еще более ядовитые вещества, такие как горчичный газ и фосген (запах хлора ассоциируется у нас с запахом бассейна, горчичный газ пахнет хреном, а фосген – скошенным сеном). Противогазы, однако, не спасали от страха. Для тех, кто находился в окопах, каждый новый запах, даже запах весенних цветов, мог предвещать новый и еще более страшный способ умереть. Таким образом, газы Габера никак не способствовали окончанию войны, а напротив, завели дело в тупик*.