Из «Записок Желтоплюша»

— Стесненные обстоятельства? Боже мой! Но ведь он говорит, что его крестная оставила ему две тысячи в год — и он их даже не тратит целиком; да это и действительно немалые деньги для холостого человека.

Милорд печально покачал головой.

— Пусть только это останется между нами, миледи; мой сын имеет всего лишь тысячу в год, которую даю я, и к тому же — огромные долги. Боюсь, что он играл; вот почему я так рад, что он попал в порядочный семейный дом, где более чистые и высокие радости, быть может, заставят его забыть кости и недостойных собутыльников.

Леди Гриффон сразу сделалась очень серьезной; неужели правда? Как знать? Неужели Дьюсэйс не влюблен, а просто метит на ее деньги? Как не поверить собеседнику? Ведь это его родной отец и вдобавок настоящий лорд и пэр Англии. Она решила проверить. Она и не подозревала, насколько Дьюсэйс ей нравится, пока не почувствовала, как способна возненавидеть его, если он окажется обманщиком.

Вечер окончился, и они вернулись, как мы уже видели: милорд поехал домой в карете миледи, а миледи и мисс поднялись к себе.

Там ждала их мисс Кикси, довольная и сияющая; с ней, как видно, произошло что-то очень приятное, и ей не терпелось поделиться. Она и не утерпела. Приготовляя дамам чай (они всегда выпивали на ночь по чашке), она сказала:

— Ну-ка, угадайте, кто сегодня пил со мной чай? — Бедняжка! Каждое приветливое слово было для нее диковинкой, а чай с гостем — большим праздником.

— Должно быть, моя горничная Ленуар, — сказала миледи строго. — Я просила бы вас, мисс Кикси, не водить дружбу с прислугой. Надо все-таки помнить, что вы сестра леди Гриффон.

— Нет, миледи, не Ленуар, а джентльмен, да еще какой красавец!

— Ну, значит, мсье Делорж, — сказала мисс, — он мне обещал принести струны к гитаре.

— Нет, не он. Он тоже приходил, но у него не хватило любезности доложить о себе. Нет, это был ваш поклонник, достопочтенный мистер Элджернон Дьюсэйс. — И бедная Кикси захлопала в ладоши, точно получила наследство.

— Мистер Дьюсэйс? А зачем он приходил? — спрашивает миледи, сразу вспомнив все, что говорил папаша.

— Во-первых, он забыл здесь бумажник, а во-вторых, хотел отведать моего вкусного чая и пробыл со мной больше часа.

— Позвольте спросить, мисс Кикси, — надменно говорит мисс Матильда, — о чем вы могли беседовать с мистером Элджерноном? О политике, о музыке, об искусстве или о философии?

Мисс Матильда была синим чулком (как большинство кривобоких девиц в высшем обществе) и всегда старалась свести разговор на подобные высокие предметы.

— Нет, ни о чем таком серьезном он не говорил. Я бы тогда не поняла его, вы же знаете, Матильда. Сперва мы поговорили о погоде, потом об оладьях и пышках. Он, оказывается, больше любит пышки. А потом (тут мисс Кикси понизила голос) — о бедном покойном сэре Джордже, какой он был хороший муж и…

— И сколько он оставил денег, не так ли, мисс Кикси? — спрашивает миледи жестким голосом и со злой усмешкой.

— Да, милая Леонора, он с таким уважением отзывался о вашем незабвенном супруге, так тревожился о вашей и Матильдиной судьбе, что приятно было слушать. Ах, как он мил!

— И что же вы ему сообщили, мисс Кикси?

— Я сказала, что у вас с Леонорой девять тысяч фунтов годового дохода и…

— Ну, а он?

— Он — ничего. Я ведь и сама ничего больше не знаю. Мне бы хоть девяносто иметь, — сказала бедная Кикси, возведя глаза к небу.

— Еще чего захотела! А не спрашивал ли мистер Дьюсэйс, на каких условиях завещаны деньги и кому из нас?

— Спрашивал, но этого я не сумела сказать.

— Так я и знала! — воскликнула миледи, стукнув о стол чайной чашкой. — Так я и знала!

— Что ж тут такого, леди Гриффон? — сказала мисс Матильда. — Незачем бить чашки — вопрос был вполне невинный. Элджернон — не какой-нибудь интересант. Он — воплощенная искренность и великодушие! У него и у самого достаточно земных благ; и он не раз говорил мне, что хотел бы, чтобы его избранница не имела ни гроша, — тогда он мог бы доказать ей чистоту своих чувств,

— Не сомневаюсь, — сказала миледи. — А кто же избранница? Неужто мисс Матильда Гриффон? — И она вышла, хлопнув дверью, а мисс Матильда, по своему обыкновению, разрыдалась и принялась изливать свою тоску и любовь на груди у мисс Кикси.

Глава IV Кажется, клюнуло

На другое утро мы с хозяином явились к Гриффонам; я занялся горничными, а он пошел строить куры дамам. Мисс играла на гитаре, а миледи сидела за кучей бумаг — тут и счета, и чековые книжки, и письма от поверенных. Эх, мне бы ее заботы, особенно при девяти тысячах дохода! Все дела в доме вела миледи. Мисс была для этого чересчур чувствительна.

При появлении хозяина мисс Матильда просияла и грациозно указала ему на место подле себя; он сел. Миледи только подняла глаза, приветливо улыбнулась и опять за бумаги.

— Леди Гриффон получила письма из Лондона, — говорит мисс. — От всяких там скучных поверенных и прочее. А вы посидите со мной, гадкий вы человек.

Он садится.

— Охотно, дорогая мисс Гриффон, посижу с вами тет-а-тет.