Из «Записок Желтоплюша»

— А вчера у посланника, — говорит мисс (после вступительных любезностей), — мы познакомились с одним вашим другом, мистер Дьюсэйс.

— Это, очевидно, был мой отец; он очень хорош с посланником. Третьего дня он навестил и меня.

— Милейший старый джентльмен! И как же он вас любит, мистер Дьюсэйс.

— О да! — говорит хозяин, возводя глаза к небу.

— Он только о вас и говорил и так вас хвалил!

Хозяин вздохнул свободнее.

— Отец очень добр, но он слеп, как все отцы, и чересчур ко мне снисходителен.

— Он говорил, что вы его любимый сын, и сожалел, зачем вы не старший. Я могу оставить ему только скромную долю младшего сына, сказал он, но у него есть талант, знатное имя и собственные средства.

— Средства? О да, да, в этом я не завишу от отца.

— Две тысячи в год, наследство вашей крестной, как вы нам говорили?

— Вот именно, — кивает мой хозяин, — а этого вполне достаточно, милая мисс Гриффон, при моих скромных привычках.

— Кстати, — прерывает его леди Гриффон, — раз уж речь у вас зашла о денежных делах, пособили бы мне, бедной! Подойдите сюда, скверный мальчик, и помогите мне подсчитать.

Он, конечно, со всех ног! Садится около миледи, а у самого глаза так и горят.

— Вот, взгляните, — говорит она. — Мои агенты сообщают, что получен перевод на семь тысяч двести рупий, а в рупии два шиллинга девять пенсов. Сколько это будет в фунтах и шиллингах? — Хозяин ей старательно высчитывает. — Девятьсот девяносто фунтов. Допустим. Не стану проверять — чересчур утомительно. А теперь другое. Чьи это деньги — мои или Матильды? Понимаете, это — проценты с некоего капитала в Индии, которого мы еще не трогали, а из завещания сэра Джорджа я никак не пойму, что делать с этими деньгами, кроме как тратить. Что же нам делать, Матильда?

— Ах, мама, вы уж сами решайте.

— А вы что скажете, Элджернон? — Тут она кладет ему руку на плечо и заглядывает в лицо, этак завлекательно.

— Но я не знаю, как сэр Джордж распорядился деньгами, — говорит он. Для этого вам нужно показать мне его завещание. — О, с удовольствием!

Хозяин точно на пружинах подпрыгнул — даже схватился за стул.

— Вот смотрите: у меня здесь только копия, я ее сняла с бумаги, которую собственноручно написал сэр Джордж. Военные ведь редко обращаются к адвокатам; это он написал в ночь перед сражением. — И она прочла: «Я, Джордж Гриффон и т. д. и т. п. — ну, обычное начало — будучи в здравом уме м-м-м-м — назначаю своими душеприказчиками Томаса Абрахама Хикса, полковника на службе Ост-Индской компании, и Джона Монро Мак-Киркинкрофта (торговый дом „Халф, Мак-Киркипкрофт и Добс“, в Калькутте), а все мое имущество завещаю моей жене Леоноре Эмилии Гриффон (урожденной Кикси) и моей единственной законной дочери Матильде Гриффон. Проценты с капитала завещаю им поровну. Самый капитал хранить неприкосновенным вплоть до смерти моей жены Леоноры Эмилии Гриффон, после чего он переходит к моей дочери Матильде Гриффон, ее наследникам, душеприказчикам или правопреемникам».

— Ну вот, — говорит миледи. — Дальше мы читать не будем — дальше пустяки. Теперь, когда вы все знаете, скажите нам, как поступить с этими деньгами.

— Они должны быть поделены между вами.

— Tant mieux[16]. А я думала, что они все Матильдины.

* * *

После чтения завещания наступила пауза. Хозяин встал из-за секлетера, где сидел с миледи, прошелся по комнате, потом подошел к мисс Матильде. Наконец он произнес тихим, дрожащим голосом:

— Я готов пожалеть, миледи Гриффон, зачем вы прочли мне завещание; теперь меня можно заподозрить в корысти, раз предмет моей любви столь щедро наделен земными благами. Мисс Гриффон!.. Матильда! Я знаю, что могу объясниться. Я читаю дозволение в ваших милых глазах. Незачем говорить вам или вам, милая мама, — как давно и пылко я люблю. Моя прекрасная, нежная Матильда! Не стану притворяться — я читал в вашем сердце в видел, что вы отдаете мне предпочтение перед другими. Скажите же «да», дорогая; из ваших милых уст, в присутствии любящей матери, я хочу слышать решение, которое осчастливит меня на всю жизнь. Матильда, милая Матильда, скажите, о, скажите, что вы меня любите!

Мисс М. задрожала, побледнела, закатила глаза, упала на грудь моему хозяину и очень явственно прошептала: «Да, люблю».

Миледи смотрела на них, скрипя зубами, сверкая глазами, тяжело дыша и побелев как мел, — ну прямо мадам Паста[17] в опере «Медея» (помните, когда она убивает своих детей), а потом молча вышла из комнаты, по дороге опрокинула меня — я случайно оказался у самых дверей — и оставила моего хозяина наедине с кривобокой возлюбленной.

Его речь я привел в точности. Дело в том, что у меня побывал в руках черновик; сейчас всякий, кто пожелает, может видеть его у мистера Фрэзера. Но только в черновике вместо «Мисс Гриффон! Матильда!» написано «Леди Гриффон! Леонора!».

Хозяин считал, что рыбка наконец-то поймана, но на этом его злоключения не кончились.

Глава V Когти Гриффона