Из «Записок Желтоплюша»

— Ну что ж, — говорит лорд Крэбс, который, казалось, задремал во время сыновней ретирады и выслушал ее с полным спокойствием. — Не дашь — tant pis pour toi[13]. Я не намерен тебя разорить и ничуть не сержусь. Но мне нужна тысяча фунтов. Лучше дай ее сейчас, иначе это встанет тебе дороже.

— Сэр, — говорит мистер Дьюсэйс, — буду с вами столь же откровенен. Я не дам вам ни фартинга, хотя бы вы…

Тут я решил, что пора отворить дверь; дотронувшись до шляпы, я доложил:

— Я ходил в «Кафе де Пари», милорд, но оно закрыто.

— Bon![14] Молодец, оставь эти пять франков себе. А теперь посвети мне и проводи к выходу.

Но мой хозяин уже сам взял свечу.

— Простите, милорд, — говорит, — зачем слуга, когда здесь ваш сын? Неужели, милый отец, вежливость совсем уж у нас вывелась? — И пошел его провожать.

— Спокойной ночи, мой мальчик, — сказал лорд Крэбс.

— Храни вас бог, сэр, — отвечает тот. — Тепло ли вы одеты? Осторожно, тут ступенька.

Так простились любящие родичи.

Глава III Маневры

Наутро хозяин встал угрюмый, — видно, понял, что папашин визит не предвещал ему ничего доброго. За завтраком он ворчал, потом перебирал стофунтовые ассигнации; даже отложил было пачку (я понял зачем — чтобы послать отцу).

— Нет, — сказал он наконец, сгреб все и запихнул назад, в секлетер. — Что он может мне сделать? Он мошенник, но и я не простак. Попробую бить его собственным же его оружием.

Тут Мистер Дьюсэйс выфрантился и — на Пляс-Вандом, приударить за красоткой вдовой и за прелестной сироткой.

Было около десяти, и он предложил дамам множество развлечений на весь день. Покататься в Буа-де-Баллон; или в Тюльри — поглядеть на короля Луи-Дизуита (который в то время правил Францией), а не то — в церковь; а там, к пяти часам, обедать в «Кафе де Пари» и оттуда в театр смотреть новую пьесу под названием «Сусанна и старцы».

Дамы согласились на все, кроме обеда и театра.

— Мы приглашены, милый мистер Элджернон, — сказала миледи. — Взгляните, какое любезное письмо прислала леди Бобтэйл. — И она протянула надушенную записку от самой посланницы.

«Фобур Сент-Онорэ, четверг, февраля 15, 1817.

Дорогая леди Гриффон!

Не видела Вас сто лет. Скучные светские обязанности почти не оставляют мне и лорду Бобтэйлу времени для встреч с близкими друзьями, в числе которых Вы разрешите мне считать и Вас. Прошу извинить меня за то, что приглашаю Вас вот так, без церемоний, отобедать сегодня в посольстве. Мы будем en petit comité[15] и надеемся иметь удовольствие послушать пение Вашей прелестной дочери. Мне следовало бы послать мисс Гриффон особое приглашение, но она, надеюсь, простит бедную „дипломатшу“, которой приходится писать такую уйму писем.

До свиданья, до семи часов. Хочу видеть вас обеих непременно. Неизменно любящая Вас

Элиза Бобтэйл».

Такое письмо от жены посланника, присланное с его курьером, запечатанное его гербовой печатью, могло вскружить голову любой даме среднего сословия. Леди Гриффон была в полном восторге и еще задолго до прихода моего хозяина послала своих лакеев, Мортимера и Фицкларенса, с учтивым ответом в утвердительном смысле.

Хозяину письмо понравилось меньше. Он почуял что-то неладное, какую-то опасность. Не иначе как старый лис папаша начал свои махинации!

Отдав письмо, он пофыркал и дал понять, что такое приглашение обидно и послано только потому, что у леди Бобтэйл оказались за столом два пустых места. Но леди и мисс Гриффон ничего не захотели слушать; не так у них было много знакомых лордов, чтобы отказываться от их приглашений. Они решили быть там непременно, так что бедному Дьюсэйсу придется пообедать в одиночестве. Покатавшись и позабавившись, они вернулись вместе с хозяином; с миледи он высмеивал весь свет; с мисс был нежен и чувствителен; и обе они, в отличном расположении духа, пошли наряжаться к обеду.

Входя в гостиную, чтобы объявить, что кеб подан (я тоже стал в доме своим человеком), я заметил, как хозяин потихоньку сунул свой бумажник под диванную подушку. Это еще что за штуки, думаю я.

А штуки были вот какие. Часа через два, зная, что дамы уехали, он сделал вид, будто хватился бумажника, и вернулся за ним.

— Доложите мисс Кикси, — говорит он лакею, — что я прошу ее выйти ко мне.

И мисс Кикси выходит, очень довольная.