Из «Записок Желтоплюша»

Теперь он не мог скрыть от нее свой арест; но что-то наплел о предательстве друга, который будто бы подделал вексель, и бог знает что еще. Впрочем, не важно, что он там плел; скажи он ей, что векселя подделал папа Римский, она и тут бы поверила.

Леди Гриффон я теперь не видел. У нее была своя гостиная, у мисс своя, и там же она обедала; они так ссорились, что, пожалуй, и лучше было им не встречаться, и только лорд Крэбс навещал их обеих и обеих умел утешить, такое уж он имел обхождение, что не устоишь. Он вошел как раз, когда мисс, вся в слезах, слушала мой рассказ об аресте. Ах, ведь тюрьма — это ужас, ведь там казематы, там эти ужасные тюремщики, там сажают на хлеб и на воду! Бог ты мой! Все это она вычитала в романах.

— Ах, милорд, — говорит она, — слышите, какой ужас?

— В чем дело, милая Матильда? Ради бога, не пугайте меня! Что такое? Нет… не может быть! Да говори же! — восклицает милорд, хватая меня за ворот. — Что с моим мальчиком?

— С вашего позволения, милорд, — говорю я, — ничего особенного, — попал в тюрьму. Уж два часа, как в заключении.

— Элджернон в тюрьме? Быть этого не может! За какие долги? Скажи, и я все уплачу.

— Ваша светлость очень добры, — говорю я (а сам вспоминаю, как он хотел стрельнуть у хозяина тысячу фунтов). — Рад доложить, что долг пустяковый. Что-то около пяти тысяч фунтов.

— Пять тысяч! О, боже! — говорит милорд и возводит глаза к небу. — А у меня нет и пяти сотен. Как же помочь ему, милая Матильда?

— Увы, милорд! У меня всего три гинеи, а ведь леди Гриффон все…

— Знаю, знаю, милое дитя. Но не печальтесь. У Элджернона достаточно своих денег.

Полагая, что милорд имеет в виду деньги Докинса, от которых оставалось еще немало, я прикусил язык и только подивился на отцовскую любовь лорда Крэбса, а заодно и на мисс, — при десяти тысячах годового дохода всего три гинеи в кармане.

Я отнес хозяину на его новую квартиру (господи, ну уж и квартира!) длинное и пылкое письмо от мисс: она описывала свое горе, клялась, что в несчастье любит его еще больше, писала, что все пустяки, что не стоит отчаиваться из-за каких-то пяти тысяч, когда имеешь средства, клялась, что никогда, никогда его не покинет, и т. д. и т. п.

Я рассказал хозяину о разговоре с милордом, о его великодушном предложении, и как он был огорчен известием об аресте сына, и как мне показалось странно, что у мисс, при ее-то богатстве, всего три гинеи в наличности, а я думал, что она постоянно имеет при себе не меньше ста тысяч.

На это хозяин сказал только: ерунда. Но то, что я рассказал про отца, его, как видно, встревожило, и он заставил меня повторить.

А потом прошелся по комнате в волнении, словно о чем-то начинал догадываться.

— Чарльз, — спрашивает он меня, — не заметил ли ты, чтобы мой папаша особенно интимничал с мисс Гриффон?

— То есть как, сэр? — спрашиваю я.

— Ну, очень он с ней нежничает?

— Он очень с ней любезен.

— Ты говори прямо. А она как относится к его светлости?

— По правде сказать, сэр, она души в нем не чает.

— А как он ее зовет?

— Он ее зовет «милое дитя».

— А за руку берет?

— Да, и даже….

— Что «даже»?

— Целует и просит не горевать.

— Вот оно что! — говорит он, сжимая кулаки и бледнея. — Проклятый старый мошенник! Чудовище, а не отец! Он хочет ее отбить у меня! — И разражается проклятиями, которые невозможно здесь привести.

Я и сам давно это думал. Когда милорд стал похаживать к леди Гриффон, я так и решил: что-то он затевает. И от слуг я слыхал, что милорд очень уж нежничает с дамами.

Как человек развитой, хозяин понял: либо надо жениться немедля, либо упустишь невесту. Нельзя было дольше пребывать в нетях, иначе папаша, того и гляди, займет его место. Теперь ему стало ясно, что все было подстроено: и первый визит пристава, и что свадьбу нарочно назначили на двенадцать часов, а пристава с молодцами подослали его перехватить. А может быть, и дуэль с Делоржем? Но нет, то подстроила женщина — мужчина такой подлости не сделает, да еще отец с родным сыном; ну, а бедняжки женщины по-другому мстить не могут, вот и сражаются недозволенными способами.

Как бы то ни было, Дьюсэйсу стало ясно, что отец его обошел: подстроил одну ловушку — она не удалась благодаря моей находчивости, потом вторую, и на сей раз вышло. А милорд, хоть и негодяй, слишком был добродушен, чтобы идти на злое дело без толку. Он до того дошел, что все ему было нипочем: сегодня на коне, завтра под конем, но зла не помнил. И уж если пошел против сына, значит, чует выгоду. А какую выгоду? Ясное дело — богатую наследницу. Достопочтенный мистер Д. молчал, но я его видел насквозь: он жалел, зачем не дал старику денег, когда тот просил.

Бедняга! Он думал, что все разгадал, а ведь опять попал впросак.

И что ж он решил сделать? Жениться во что бы то ни стало — «кут ке кут», как говорят французы, то есть — «за расходами не постоим».