Как на роду написано ... (СИ)

- Да, я тоже заметил этот цвет в моей ауре. А о чём говорит наличие других цветов в ауре человека?

- Об этом написано во многих книгах, я не хочу тебе их пересказывать. Найди и прочитай. Тем более ты врач, а по цветам ауры человека можно определить многие заболевания. Вот только лечить их умеют лишь некоторые экстрасенсы. Те, кто способен своей жизненной силой изменять цвет ауры, тем самым воздействуя на болезни. Вообще я понял одно: если человек экстрасенс, то по его ауре можно только весьма приблизительно определить его предрасположенность к тем или иным экстрасенсорным способностям.

- Как же тогда твой учитель военный медик определил твою предрасположенность? Ведь по ауре?

- Да, у меня в ауре преобладают два цвета: ярко фиолетовый и тёмно-синий. Поэтому я могу находить экстрасенсов и их инициировать.

- Я заметил, что из моей ауры постоянно появляются нити разных цветов и, соприкасаясь с аурой других людей, или отталкиваются ею, или проникают внутрь, а потом обрываются. Что это такое?

- Если происходит их отталкивание, то этот человек недоступен для исследования именно этим экстрасенсом. Если нити проникают внутрь ауры, а потом обрываются, значит, экстрасенс не готов к работе с аурой этого человека, не настроен на него, не дал конкретного задания своему организму на исследование. Вот именно этому и надо самостоятельно учиться. Кто-то со стороны не может этому научить.

Освоение этих манипуляций со своей и чужой аурами – прерогатива экстрасенса. Это достигается только опытным путём, многолетней напряжённой работой. Знания такого рода собираются экстрасенсом по крупицам и складываются в его копилку умений. У одних это происходит быстро, что бывает редко, у других длится годами. Думаю, это зависит от таланта экстрасенса. Ведь бывают выдающиеся композиторы, математики, художники. Значит, бывают и выдающиеся экстрасенсы. Должен признаться, таких я ещё не встречал.

В тебе заложен большой потенциал экстрасенса. Как ты им распорядишься – зависит только от тебя.

По вечерам три дня подряд, пока Смарыга жил у Лёвы, они разговаривали на тему становления экстрасенса. Обсудили множество вопросов и договорились снова встретиться через три месяца опять дома у Лёвы.

*   *   *

На работе Лёва подал заявление об увольнении с должности лаборанта на полставки. Через две недели он уже мог не выполнять эту работу. Заведующий отделением занимался поиском человека на его место, но так и не сумел его найти: желающих работать за тридцать рублей в час, выполняя работу врача, не было. Работа Лёвы в качестве врача-диагноста на МРТ никаких замечаний не вызывала. А его работа лаборантом позволяла использовать его дополнительно ещё по четыре часа ежедневно также в качестве врача МРТ. Им затыкали все дыры, возникающие из-за болезни и отсутствия на рабочем месте других специалистов отделения. Это вконец испортило его отношения с начальством.

- Лев, я не люблю людей, которые противопоставляют себя коллективу. Всех всё устраивает, а ты всем недоволен. Мы - не сработаемся. В этом я уверен, - сказал ему заведующий отделением.

- Я это отлично понимаю. Но уйти раньше, чем закончится моя интернатура я не могу: проучиться шесть лет и не получить к диплому врача сертификат специализации по диагностике на МРТ– глупо. Обещаю, в следующем году я уйду из отделения по собственному желанию.

- А если я договорюсь с твоим переводом в другое отделение больницы, например, терапевтическое. Ты согласишься?

- Интересно, где Вы найдёте врача-диагноста для работы на МРТ за десять тысяч рублей в месяц. Да и уходить отсюда я не хочу: свои обязанности я выполняю полностью и без замечаний. Через год уйду в другую больницу и буду там также работать на МРТ. Эта работа мне нравится.

- Я тебя предупредил. Ты меня не услышал. Потом не жалуйся.

«Похоже, не даст мне он спокойно доработать здесь год, пока я в интернатуре. Надо лучше узнать свои права: кажется, если уж приняли в интернатуру, то должны довести до получения диплома врача с сертификатом по специализации. Выгнать могут только за какие-либо грубые нарушения дисциплины. А вот этого от меня никто не дождётся. Как мне говорил отец, чтобы защититься, надо запасаться бумажками. Теперь все распоряжения, выходящие за пределы моих обязанностей интерна, выполняю, только получив их в письменном виде. Причём каждое – обжалую докладной начмеду. На войне как на войне. Пусть со мной начмед разбирается. Конечно, этим окончательно испорчу себе репутацию среди руководства ленинградских больниц. Тогда через год устроиться на работу будет сложно. Но пусть совершится то, что должно.»

*   *   *