Хоббит, или Туда и Обратно

Бильбо узнал о том, что произошло после того, как он потерял сознание, чуть позже; но это огорчило его больше, чем обрадовало; да и приключение порядком ему надоело. Хоббита тянуло домой. А произошло вот что. Орлы давно прознали про войсковые сборы гоблинов, ибо ни одно движение в горах не могло укрыться от их зорких птичьих глаз. И они тоже собирались в стаи под началом Предводителя орлов с Мглистых гор, а, учуяв издалека битву, птицы как нельзя вовремя примчались в долину. Именно они ужасали гоблинов, засевших на горных склонах. Орлы сгоняли оттуда их или сбрасывали вниз; и падавшие гоблины орали от страха и безумия. Птицы очистили гору сверху, а из низины подоспели люди и эльфы.

Но даже помощи орлов было мало. В последний час появился сам Беорн — никто не знал, как и откуда. Он пришел один, в медвежьем облике и казалось, что от гнева он вырос до небес. Его рев был подобен грохоту барабанов, и оборотень сметал с пути гоблинов и волколаков, словно сено или перья. Беорн кинулся в ряды врагов и прорвался молнией в окружение. Там он остановился, поднял с земли Торина, израненного копьями и вынес карлика из гущи битвы, — где на низком холме бились соплеменники Торина, защищая своих предводителей.

Однако Беорн вскоре вернулся, и ярость его удвоилась, поэтому ничто, даже оружие, не брало оборотня. Медведь перебил дружинников, швырнул оземь Болга и раздавил его. Гоблинов охватило отчаянье, и они разбежались в разные стороны. Зато их враги обрели надежду, и они усилили натиск на гоблинов, не давая им скрыться. Многих загнали в Быстрянку, а те, кто пытался бежать на юг или на запад, угодили прямо в непроходимые топи у Лесной реки, где и погибла большая часть гоблинского войска; те же, кто прорвался во владения эльфов, были убиты или пропали в кромешной тьме гиблых дебрей Черной Пущи. В песнях говорилось, что в тот день сгинуло три четверти от всех северных гоблинов, и в горах на долгие годы воцарился мир.

Гоблинов разгромили еще до наступления ночи, но когда Бильбо вернулся в лагерь, мало кто держался на ногах, почти все были ранены, многие умерли.

— А где сейчас орлы? — спросил хоббит Гэндальфа, закутавшись в несколько теплых одеял.

— Вернулись в гнезда, — ответил кудесник, — правда, некоторые все еще гоняются за гоблинами. Птицы все равно улетели бы отсюда с первым лучом солнца. Даин подарил их Предводителю золотую корону и заключил с орлами союз вечной дружбы.

— Жаль. Я хотел сказать, что, быть может, больше не увижу их, — зевнул Бильбо, — Возможно мы встретимся по пути домой. Надеюсь, что скоро я отправлюсь домой.

Но на самом деле прошло еще несколько дней перед отъездом. Торина похоронили в самых глубоких недрах горы, близ ее корней, а Бард возложил ему на грудь Аркенстон.

— Здесь ему и лежать, пока гора не сравняется с землей, — молвил он. — И пусть камень принесет счастье народу, который поселится здесь.

На надгробье Подгорного Государя король эльфов поместил Оркрист, тот самый клинок, который эльфы отобрали у Торина во время пленения. В песнях сказано, что при приближении врагов меч разгорался во тьме, и твердыню гномов нельзя было застать врасплох. Ныне бразды правления взял в свои руки Даин, сын Наина; он стал Подгорным Государем, и вокруг его престола в древних чертогах собралось немало Карлов. Из двенадцати спутников Торина осталось десятеро: Фили и Кили защищали своего родича щитами и телами, ведь он был братом их матери. Остальные остались с Даином, ибо он по справедливости распорядился сокровищами горы.

Конечно, сейчас о задуманном ранее дележе богатств не могло быть и речи: оно не досталось ни Балину с Двалином, ни Дори, Нори и Ори, ни Оину и Глоину, ни Бифуру, Бофуру и Бомбуру, ни, тем более, Бильбо. Но все же четырнадцатая часть от всего золота и серебра — в слитках и в изделиях — была отдана Барду, ибо Даин решил: «Мы почтим волю погибшего; отныне Аркенстон в его руках».

Однако даже четырнадцатая доля сокровищ оказалась несметным богатством, куда большим, чем владели когда-либо смертные короли. Из этой доли Бард отдал много золота старшине Озерного города и щедро одарил своих сподвижников. Королю эльфов он отдал изумрудное ожерелье Гириона, ведь эти самоцветы король любил больше всего, к тому же так хотел и сам Даин.

А хоббиту Бард сказал:

— Сокровища такие же твои, как и мои, хотя старые договоры утратили силу: многие отвоевывали это золото. Но если даже ты забыл о прежних условиях, я не хотел бы, чтобы слова Торина сбылись, и ты ничего бы не получил. Тебя мне хотелось бы одарить богаче всех.

— Ты добр, — ответил Бильбо, — но для меня это тяжкая ноша. Да и как я довез бы до дома все эти богатства без сражений и смертоубийств? И я не знаю, что мне с ним делать, когда я вернусь. Пусть сокровища остаются в твоих руках. Так будет лучше.

В конце концов, после уговоров он взял два ларчика с золотом и серебром, какие мог увезти сильный пони. «Это как раз столько, сколько нужно», — заметил хоббит.

Вскоре пришло время разлуки.