Кот, который приезжал к завтраку

Потом на пол свалилось пять любимых костяшек Коко: 6/6, 0/1, 5/5, 5/6 и 1/0. Квиллер, как обычно, расшифровал их: лайка. Особо важного в слове лайка не обнаружилось до следующего хода, который содержат 6/5,1/0, 4/6, 6/5 и 0/1. Слово с самого начала было у кота излюбленным. Дрожь пробежала по Квиллеровой верхней губе. До него впервые дошло, что лайка может быть перетасована и расшифрована как кайла. Он поспешил вон из комнаты и сбежал вниз, чтобы взглянуть на крыльцо. Лаз под крыльцо вентилировался при помощи решетчатых деревянных панелей. Он отыскал Ника, вешавшего оконные ставни на южной стороне здания.

– Как бы нам попасть под крыльцо? - спросил он. - Я хотел бы взять Коко на поводок и дать ему взглянуть на ступеньки изнутри.

– С каждой стороны крыльца есть снимающиеся панели. Нужен мощный фонарь, а может, и два. Я пойду с тобой.

Квиллер никогда не путешествовал с сиамцами, не прихватив с собой их шлеек. Юм-Юм питала к этой идее отвращение, но Коко всегда нравилось ходить в сбруе.

Внизу Ник сдвинул входную панель и держал наготове два фонаря на батарейках.

– Это выстрел наудачу, - сказал Квиллер, - но мы можем и отыскать свидетельство намеренной порчи. - Сначала он позволил Коко побродить по крыльцу, освобожденному теперь от качелей и кресел. Кот несколько минут бесцельно принюхивался, а потом пошёл прямо к третьей ступеньке сверху. - Он знает ненадежное место. Давай заползём под низ.

Он первым полез за Коко, который указывал путь. Ник полз за ним со вторым фонарем. Они долго ползли по сырому песку, обломкам и скелетам мелких животных. Продвигались медленно - Коко отвлекало множество предметов, вызывавших кошачий интерес. Когда добрались до ступенек, Ник посветил фонарем вверх, на новую конструкцию - обработанное дерево, прочно скрепленное, сколоченное гвоздями, но кота интересовал только песок под ногами. Там виднелись отпиленные бруски и новые оцинкованные гвозди, оброненные плотником. Были там и куски ржавых гвоздей, и ещё что-то, полупогребенное в песке. Коко принялся рыть и отрыл это - лезвие старой кайлы из ножовки. У Квиллера усы ощетинились, когда он вспомнил домино: лезвие, железка и кайла.

– Ну, видишь? - сказал он Нику.

– Парочка ударов такой штуки рассекла бы ржавый гвоздь, как кусок пирога.

– Не трогай её. Это наша улика, - сказал Квиллер. - Знаешь, Ник, когда перестраивали мой яблочный амбар, там в обшивке столетней давности были ржавые гвозди, и плотник рассекал их металлической ножовкой. Они ломались, как хлебные палочки.

– А кто рассекал гвозди у нас под ступеньками?

– Давай выберемся отсюда.

Они выползли наружу, таща упирающегося кота. Ник хотел закончить вешать ставни. Квиллер спешил ещё раз взглянуть на записи очков домино, которые сохранил. И наведаться на почту, пока она открыта.

Наверху Юм-Юм приветствовала вернувшегося героя разного рода деяниями: он принес с собой запах неизреченных тайн. Коко, освобожденный от кожаных пут, провёл полчаса, повсеместно отмывая шкурку. Квиллер проверил записи слов и чисел, чтобы подстегнуть деятельность серых клеточек.

Лев (или вёл) мог указывать на средневековое название сплава с ядовитыми из-за присутствия свинца свойствами или намекать на поводок, при помощи которого кот их вёл. Слова с «К», «Л» или «Ж» отражали у Коко предпочтение выигрышных по очкам костяшек. В основном же он предпочитал дубли вроде 1/1, 2/2, 3/3 и 4/4, внушавшие чувство порядка и равновесия.

Вслед за тем Квиллер проверил свою тасовку букв. Лайка стала кайла, зал - лаз; залив (или звали) появлялся в списке ежедневно. Почему? Потому что Коко нравились 4/5 и 6/6? Эти буквы, понял теперь Квиллер, можно было перетасовать и в вазли, то есть в сорт капусты, который он недолюбливал, и в фамилию местной семьи. Кто-то ведь сказал, что Биллы, Лоусоны и Вазли попадаются по всему острову.

– Йау! - От тона Коко Квиллеровы усы снова ощетинились.

Он взглянул на часы. Нельзя было терять ни минуты.

– Сразу же и вернусь, - сказал он сиамцам, которые смотрели на него с постоянным своим выражением: «Ну так что же?»

В отделе доставки почтовый клерк, столько раз разочаровывавший Квиллера, был счастлив вручить ему два почтовых отправления. Открытку он прочёл немедленно. Она была написана в обычном телеграфном стиле Полли:

Чудесная деревня. Множество птиц. Сара - прелесть! Она помогла мне принять очень важное решение. Подробности позже. Прибываю в аэропорт в пятницу, в 7.35.

С любовью - Полли

Подозрения Квиллера подтверждались. Так вот оно! Он смиренно пыхнул себе в усы. Это вызовет перемены в его жизни. Без Полли ничто не останется по-прежнему.