Крысолов

Услышав этот голос, с Федора слетело секундное оцепенение. Он оттолкнул старушку и вбежал в квартиру. Татаров, увидев Назарова, потянулся рукой за спину. Федор моментально понял, что у Татарова пистолет, и, не говоря ни слова, начал в него стрелять, но в этот момент на его руке повисла мать Татарова, и выстрелы оказались неточными. Татаров, воспользовавшись этой заминкой Назарова, выхватил браунинг и тоже стал стрелять. Но тут уже Назаров сумел скинуть визжащую старуху с руки и отпрянул в сторону за дверь. Федор увидел, как перед его лицом в щепки стал разлетаться деревянный косяк. Краем глаза он заметил, что мать Татарова снова пытается вцепиться ему в руку, и уже плохо соображая, выстрелил в нее. От выстрела старуха отлетела к стене, и стала медленно оседать. Назаров не сразу заметил, что попал он точно в лоб.

В это время Татаров также увидел оседающую мать и с диким криком кинулся к ней. Назаров воспользовался этим и разрядил в него обойму до конца.

В доме наступила гробовая тишина.

Назаров тяжело дышал, во рту было кисло от порохового дыма.

Обведя диким взглядом квартиру, он попятился, уперся в стену и, наконец, бросился вон. Выбежав в дверь, и слетев вниз ступеньки на три, он неожиданно почувствовал, как взлетает в воздух и отлетает назад. При падении он ударился спиной о стену и, не очень понимая, что же произошло, попытался встать. И тут резкая боль пронзила его в самом низу живота. Он посмотрел туда и увидел там огромную кровавую дыру. И вот тут на него нахлынула настоящая боль, и, не удержавшись, он страшно закричал.

Стоявший внизу лестницы швейцар в бессилии опустил ружье, заряженное жаканом. Это он, услышав выстрелы наверху, выбежал на улицу и начал дуть в свой свисток. Однако городовой не появлялся и швейцар, опасливо оглянувшись, кинулся обратно в свою каморку. Там он схватил ружье, зарядил его охотничьим жаканом и осторожно пошел наверх по лестнице. Все это время в квартире номер пять раздавались душераздирающие женские крики и выстрелы. Швейцар остановился на лестнице, не решаясь подниматься выше.

И тут выстрелы прекратились. Во всем доме наступила такая тишина, что уши заломило. Швейцар напрягся; и вдруг открылась дверь, и из квартиры пять выскочил недавний посетитель. От неожиданности швейцар подскочил на месте и, не раздумывая, сперепугу, выстрелил.

Парень отлетел к противоположной стене и через секунду страшно завопил. От страха у швейцара сердце почти прекратило биться, а в горле застрял какой-то комок. Швейцар застыл на лестнице и никак не мог сглотнуть, а только хватал открытым ртом воздух. Ранее ему никогда не доводилось стрелять в людей.

Господи, как же больно… — успел подумать Федор, глаза застилал кровавый туман. Он прикрыл их и понял, что плачет. Глаза у него были закрыты. Теперь уже навсегда.

Снова наступила тишина.

Боковым зрением швейцар увидел, что дверь в парадное открывается, и с облегчением подумал, что наконец-то прибежал городовой. Это действительно был он. Силы окончательно покинули швейцара, и он рухнул в обмороке на пол.

Расследовать обстоятельства данного дела было поручено полковнику Бакаю. Он-то и рассказал позднее Владе о происшедшем в Варшаве.

* * *

С Азефом Влада познакомилась в марте 1906 года в Гельсингфорсе. Там, в квартире Азефа, происходило чрезвычайное совещание членов ЦК партии эсеров. Совещание проходило по просьбе Павла Рутенберга.

Павла Влада знала довольно хорошо. Он был родом из местечковых евреев Малороссии, страшно ненавидел царизм, был убежденным фанатиком террора и, как позднее поняла Влада, убийцей. Но о последнем чуть позже.

Итак, в квартире Азефа Рутенберг рассказывал о своих переговорах с Гапоном. Павел рассказал, что Гапон состоит в сношениях с полицией, в частности — с начальником петербургского охранного отделения Герасимовым, и Рачковским. Гапон предложил Рутенбергу поступить на службу в полицию и совместно с ним, Гапоном, указать боевую организацию, за что, по его словам, правительство обещало сто тысяч рублей.

Слушая все это, Влада только поражалась Георгию. Неужели, — думала она, — Георгий так наивен и полагает, что Павел, этот убежденный сторонник революции и особенно террора, предаст организацию? Или здесь не все так просто? Ведь Герасимов и Рачковский далеко не дураки, они-то ведь должны понимать все бесперспективность этой операции с Гапоном. Так что же? В чем их истинный план?.

Ответов Влада не находила, как не старалась подойти к проблеме с разных сторон. Выходило только одно — охранка нагло старалась завербовать участников Боевой организации и партии эсеров.

Тем времен Рутенберг закончил свой рассказ, и слово взял Азеф.