Крысолов

Вместо ответа мужчины достали из карманов пистолеты и наставили на растерявшихся женщин.

Один из них, в военной серой шинели, приставил револьвер к виску Протас и довольно тихо и спокойно сказал:

— Если ты не скажешь, где лежат цацки и деньги, я тебя пристрелю как цыпленка.

Бронислава от страха окаменела. Она не то, что сказать, пошевелиться не могла, и лишь тихонько заскулила, как собачка.

Мужчина чуть надавил дулом пистолета, и Бронислава с трудом выговаривая слова неожиданно пересохшим ртом, выдохнула:

— Я не знаю, мне господа не говорили.

Мужчина в шинели подержал еще с секунду револьвер у виска Протас, потом резко опустил руку и сказал:

— Ничего, сами найдено, если кто шевельнется, пристрелю, — злобно выговорил он. Женщины и не думали сопротивляться или звать на помощь. Они только молились про себя, чтобы остаться живыми.

Мужчины взломали хорошо отточенным стилетом шкафы, забрали меховые изделия и ценные вещи, сложили их в корзину, найденную на кухне, и не торопясь, вынесли ее с парадного входа.

Налетчик в серой шинели был Ленька Пантелеев.

Москва, 4 марта 1922 года

Эртелев пер, 8

11 часов ночи

В доме было страшно душно от дыма и перегара. Ленька сидел во главе стола и грустно смотрел перед собой. Одет он был в полувоенный френч и заправленные в сапоги галифе.

Рядом сидело пять человек. Они шумно обменивались впечатлениями от сегодняшнего налета, при этом беспрерывно пили водку и курили модные папиросы Ира. Поэтому довольно быстро опьянели. Леонид практически не пил. Он хмуро обвел взглядом своих подельщиков. Громче всех кричал Белка, матерый громила Белов, с ним Пантелеев познакомился в Бутырке в 21-ом. Белка щедро поделился своими профессиональными знаниями, и Леонид оказался способным учеником. Именно Белка привел Леонида в самые известные на Тверской пивные — Петушки, Олень, Якорь. Именно Белка познакомил Леонида с красавцем-мужчиной Полонским, совершившим днем на людной улице беспрецедентный налет на 4-ое отделение Госбанка, взял за раз миллион золотыми червонцами, так что деньги выносили тюками. С атаман-девицей Манькой-Козырь, как никто другой умевшая прятать концы в воду, и потому лет пять, пока ее не замели по случайности на прошлой недели, водившая за нос весь угрозыск. Этой потери особенно огорчился Ленька. На Маньку у нее были большие виды. В этих же пивных Леонид познакомился со всей бандой шляхтичей: Сашкой Паном, сидевшем сейчас так же за столом, Сенькой Паном, Паном Валетом и еще человек тридцати разных панов… Именно здесь, на Тверской, в пивной Огонек он познакомился с Дмитрием Гавриком, Гаврилой, ставшим его ближайшем помощником и адъютантом.

Гаврикову было в ту пору 21 год. Родился он в Подольской губернии. Жил он в большой семье — кроме него еще шестеро детей. Когда Диме, было, пять лет, его семья переехала в Петроград. Отец начал беспробудно пить, нигде не работал и всю семью содержала старшая сестра Дмитрия Мария, которая стала работать артисткой в варьете, а, по сути — проституткой. Октябрьскую революцию семья приняла с опасением. Мария тут же уехала в Варшаву, Братья Иван и Семен занялись мошенничеством, и Семен вскоре оказался в тюрьме за подделку кредиток.

В 1919 году Дмитрий убежал от родителей и поступил добровольцем в Красную Армию. Служил он в Екатеринбурге и со своим полком за десять месяцев службы дошел до Омска. Из Омска с командиром своего полка и военкомом поехал в Усть-Каменогорск для формирования первого пограничного полка, где пробыл два месяца и оттуда зачислился добровольцем в отъезжающую бригаду на Южный фронт, где пробыл шесть месяцев, тоже участвовал в боях, был ранен пулей в плечо, пролежал в перевязочном отряде бригады три недели и после выздоровления откомандировался в Сибирь, где продолжил службу в 35 °Cибирском полку. К этому времени Дмитрий был военкомом батальона. Вступил в партию, однако в 1922 году, уже после знакомства с Пантелеевым, выбыл с формулировкой неуплаты членских взносов. Из Сибири Гавриков уехал в отпуск в Петроград и поступил на работу в уголовный розыск Мурманской железной дороги на должность агента, но проработал там только три месяца, после чего вернулся в свой Сибирский полк. Там он демобилизовался и вернулся в Петроград. Приехав к брату Семену, он поискал работу, ничего не нашел и стал заниматься спекуляцией. Он ездил в Омск за продуктами и продавал их в Петрограде. И вот, наконец, произошла эта историческая встреча с Ленькой.

Тогда, вкатив дюжину пивка, не долго думая, они отправились на первое дело. Около четырех утра, на углу караванной и 25 Октября, остановив на гоп-стоп лихача, на котором ехал подгулявший гражданин Вистуль с двумя развеселыми дамочками, новоиспеченные подельщики, наставив маузеры, раздели всю компанию до нижнего белья (это на февральском ветру-то), отобрали часы, деньги, драгоценности — и мигом скрылись в ближайшей подворотне.

Кстати, сегодня на квартире у меховщика с Леонидом был именно Гаврила.

— Хватит базарить, — неожиданно громко сказал Леонид. — Взяли всего фунт дыму, а ты Белка будешь теперь языком чесать…