Магия слов. Используйте силу лингвистического интеллекта, чтобы управлять реальностью

«Я мог бы принудить вас смотреть “Большого брата” каждый вечер, век за веком».

Я не шевелюсь. Он продолжает.

«Нет, слишком жестоко, даже для меня. Ну не знаю, придумал бы что-нибудь эпохальное, чтобы вернуть вас к порядку, в первобытное состояние. Мог бы отнять у вас способность желать, что вас делает особенными и привело вас из леса к звездам. Могу отнять у вас это».

«Что ж, такого рода наказание поставило бы нас на колени. Хуже пандемии», – говорю я, глядя на Эвелин.

«Ну да», – добавляет он, – «что такое человек без желаний? Кстати, Леонард, скажите мне, а вы чего желаете, в самой глубине сердца?»

Я не знаю, что ответить, и от этого мне грустно. Или я должен чувствовать себя счастливым, потому что у меня есть все, чего я хочу? Нет, я не счастлив. И какая-то часть меня говорит, что я никогда не смогу стать счастливым, потому что, если бы у меня уже было все, чего бы я ни пожелал, меня бы здесь не было сейчас.

Он делает шаг ко мне и смотрит на меня своими глазами, в которых прячутся неизвестные мне вселенные. Воздух становится теплым и разреженным. Время замирает, а в его глазах я вижу такую глубокую и непроглядную черноту, что хочется разрыдаться. Невозможно, чтобы в мире существовала такая чернота («Папа, а ты хороший?»). Я чувствую, как трескается броня.

«Чего ты желаешь, Леонард, в глубине души?»

Кажется, он перешел на «ты», я не уверен, да и не имеет значения, в общем-то. Я сейчас, в той темноте, которая настолько черна, что, я уверен, высосет из меня душу за секунду, стоит лишь закрыть глаза.

Однако теперь я знаю, чего хочу. И ответ, который эхом звучал у меня в голове, пока Люцифер договаривал свой вопрос, совсем мне не нравится.

26 января 2017, 15.30

«Садись», – говорю я Джеймсу, который растерянно смотрит на меня, не зная, что делать. Мы на первом этаже кафетерия, который так мне нравится, в Ковент-Гардене. Перед нашей встречей я немного прогулялся, чтобы расслабиться после почти бессонной ночи, полной размышлений и сомнений. Вопрос Люцифера сорвал крышку с ящика Пандоры, о существовании которого я даже не догадывался, и заставил меня задуматься о разных вещах. Именно эти мысли и подтолкнули меня к разговору с юным Джеймсом. Сегодня вечером я встречаюсь еще и с Элизабет, думаю, и ей мне найдется, что сказать. В общем, я хочу подготовиться к встрече с Лизой. Как бы она ни прошла, сначала нужно уладить некоторые вопросы, которые я держу в голове и которые мой элегантный светоносный друг вытащил на свет божий.

Я жду, пока официантка примет заказ, потом изучаю Джеймса, который выглядит слегка обеспокоенным. Вокруг нас люди болтают, жуют, слышен звон фарфоровых чашек и стаканов.

«Ты взволнован?» – спрашиваю я его, чтобы усилить его волнение. Он еще не до конца понял, что способен на большее, что страх – это тоже хорошо, но вот владеть своими страхами – еще лучше.

«Нет», – лжет он. Я смотрю на него. «Немного», – добавляет он.

«Заметно», – съязвил я. – «Как бы то ни было», причина, по которой я попросил тебя прийти сюда, очень проста: я решил взять тайм-аут, чтобы навести порядок в своих мыслях, так что на этот период передаю тебе своих клиентов, по меньшей мере тех, которые проходят обучение. Я возьму на себя текущие консультации, дистанционно».

Это не вопрос, и я не вдаюсь в пространные объяснения: идеи, которые пришли мне после разговора с Люцифером, пока лишь мое дело. Я всего лишь решил замедлиться и подышать, чтобы навести ясность и порядок. Он, кажется, не в восторге от моих планов, что меня удивляет: фактически для него это повышение, я думал, он будет прыгать от радости.

«Все хорошо, Джеймс? Что-то ты не особо рад таким новостям».

Он даже нос чешет! Должно быть, совсем отказался от любого контроля, потому что замечает, что делает, и улыбается мне, зная, что я тоже вижу.

«Да нет, я доволен, Леонард. Очень благодарен за доверие и предоставленную возможность».

«Но?»

«Нет, я не готов».

Даже оставив за скобками тот факт, что он начал свое предложение с отрицания (члены моей команды могут получить за это исключительную меру наказания), заметно, что он действительно потрясен. Разберемся.

«В каком смысле, Джеймс?»

«В том смысле, что я не на высоте».

«На высоте кого?»

«Клиентов. И не на твоей высоте».

«Шафрановый чай!» – щебечет официантка справа от меня. Она застала меня врасплох, так я был сосредоточен на Джеймсе.

«Это мне», – говорю я ей. Она ставит чашку, пододвигает Джеймсу его американо и уходит.

«Ок, я уловил суть. И хочу спросить: что должно случиться, чтобы ты почувствовал себя на высоте?»

Он делает глоток кофе. Снаружи доносится тенор, радующий посетителей нижнего яруса Ковент-Гардена.

«Ну, ты это ты. Я не знаю, сумею ли когда-нибудь делать то, что делаешь ты. И боюсь таким образом разочаровать клиентов и, что еще хуже, тебя. Меня это немного пугает».

Я его понимаю, со мной тоже такое случалось и случается время от времени. Мысль о соответствии ожиданиям очень навязчива. Хоть я и сумел в целом ее подавить уже довольно давно, иногда она меня посещает.