Небо в кармане 2!

Пыли за нами на рулении становится всё меньше и меньше, медленно катимся вперёд. Поле пусть и утоптанное, но для нас неровное, схожее своей волнистой поверхностью со стиральной доской. И дутики с подпружиненными стойками здесь не очень помогают. Стоит лишь немного увеличить скорость, как зубы начинают выбивать чечётку от тряски. Сжимай их, не сжимай, а всё равно то и дело лязгают при особо высоком подпрыгивании. И никуда не денешься, другого лётного поля поблизости нет, а увеличивать скорость руления приходится. Вот сейчас и проверим, как наша система подачи топлива работает, не накроется ли она медным тазом от тряски и вибрации?

Докатился потихонечку до конца поля, развернулся плавным разворотом. Пыли, как я и говорил, было мало, так что назад возвращался в почти комфортных условиях. Даже те её крохи, что ещё витали в воздухе, успели осесть на землю. А вот тряска никуда не делась. Чем дольше рулил, тем увереннее себя чувствовал в кабине. Уже начал привыкать к ручке, к педалям, даже слегка увеличил обороты и приподнял хвост самолёта. Так, ненамного, оторвал задний костыль от земли, и достаточно. Кстати, тряска сразу уменьшилась, и вибрация почти пропала. Но зато подпрыгивания стали выше и продолжительнее, что ли? До зависания в воздухе дело ещё не дошло, но ещё немного и здравствуй, свободный полёт! Заодно проверил, как машина слушается рулей. Поработал педалями, пошевелил элеронами. Ну а про рули высоты я уже знаю, что они отлично и эффективно работают, только что поднятый хвост тому подтверждением!

На скорости и поле быстрее закончилось, пришлось сбрасывать обороты до минимальных и докатываться по инерции до нашей площадки. На заключительном десятке метров взял чуть в сторону, чтобы сходу развернуться на обратный курс. За счёт этого самолёт окончательно потерял скорость в процессе разворота и остановился, не завершив манёвр.

Перекрыл подачу топлива, повернул рукоять зажигания и заглушил мотор. Какое-то мгновение посидел в кабине, проживая заново и анализируя поведение машины в эти считанные минуты руления.

— Ну как! — набежали соратники, загомонили одновременно.

Но общий смысл вопросов один и тот же — всё ли в порядке? Да не со мной, с самолётом! Видно же, что я цел и невредим. Подумаешь, прокатился туда-сюда…

Выдохнул, улыбнулся всем одновременно и никому в частности, снова поднял большой палец вверх, выбрался из кабины и спрыгнул на землю. И только тогда чётко ответил:

— Пока всё отлично. Готовимся к первому полёту!

— Есть готовить самолёт к полёту! — удивительно непривычно и по-военному чётко отчеканил неимоверно серьёзный Густав Васильевич.

А Константин Романович, незаметно подобравшийся со спины, спросил:

— А не торопитесь ли вы, Николай Дмитриевич? Вы же про подлёты говорили, насколько я помню?

— Ничуть, — развернулся лицом к собеседнику. — Погода отличная, грех такую упускать. Самолёт на рулении показал себя самым замечательным образом. Он превосходно слушается рулей, мотор работает без сбоев. И сам я прекрасно себя чувствую. Так что нет, не тороплюсь. Уверен, что обойдёмся без подлётов.

Ну а что? Это проверенный самолёт!

— Вам решать, — согласился полковник. Зачем тогда спрашивал? Хотел, чтобы мои слова все окружающие услышали? И тем самым чётко обозначил свою и мою позиции? Случись что, и он не при чём? Да, наверное, так и есть. И что? Винить за эту подстраховку полковника нельзя. Тут каждому своё, а ему, если не дай Бог что, перед государем ответ держать…

— Константин Романович, прошу вас, проследите за тем, чтобы поле для взлёта и посадки оставалось свободным. А то, посмотрите, уже появилась любопытная парочка, которая не нашла ничего умнее, чем расположиться почти по центру.

— Не беспокойтесь, Николай Дмитриевич, сейчас всё сделаю, — полковник поправил фуражку, натянул её поглубже и быстрым шагом пошёл в сторону нарушителей, придерживая на ходу рукой шашку.

А я полез на рабочее место. Ремни застегнул, поёрзал на подушке сиденья, привычно пожалел, что не успели к началу испытаний парашют дошить, и начал готовиться к полёту…

Запуск! Колодки убраны, Тринклер даёт отмашку на руление, вижу, как волнуется инженер, и я сам тоже… Да ничего не тоже, нет у меня никакого волнения, уверен я в себе и в машине!

Короткий взгляд на поле, нарушителей на нём уже нет, полковник на краю стоит, одинокий ориентир собой изображает. За ним большая толпа курсантов Учебного парка. Их и на рулении много набежало, а тут, такое впечатление, что вообще все учащиеся и служащие парка сбежались. Понятно, Изотов о первом пробном полёте рассказал. Что же, секрета в этом никакого нет, зато ходить и бегать по полю не будут. А смотреть пусть смотрят.

Ветер? Не поменялся. Облачность? Слабая кучевая, ничего страшного. Мотор? Обороты устойчивые, движок работает ровно, без перебоев. Стрелки приборов на нуле, за исключением показаний тахометра. С Богом! Поехали!