o 06ca6b79ce8660b5

никто еще не пытался. Гитлер дико размахивал руками и произносил «получасовую очень

смешную, но одностороннюю речь о евреях...».

Эльза Брукман была скорее суровой женщиной, лицо которой с детства было усыпано

шрамами от оспы, поэтому ее чайные вечера и ужины начинались

43

самое раннее в сумерки, и она сидела в большинстве случаев у затемненных ламп. Адольф

Гитлер позволил ей почувствовать себя красивой и желанной. И он действительно так к

ней относился: как к женщине, которая подняла его в глазах общества и давала деньги.

Брукманы временами оплачивали квартиру Гитлера. После его освобождения в 1924 году

они предоставили ему помещения своего издательства, чтобы он мог выступать там с

докладами, хотя Гитлеру и было пока запрещено выступать с речами. Тогда Эльза сидела

впереди, сложив руки, и впитывала в себя каждое слово. Она писала ему письма, в кото-

рых мелькали такие предложения: «Дорогой господин Гитлер! У меня есть лишние

наручные часы. Не хотите ли попользоваться ими?»

Разумеется, Гитлер этого хотел. И он с удовольствием воспринял предложение Эльзы

посмотреть несколько предметов мебели, которые ей больше были не нужны. Между тем

были моменты, когда даже этой щедрости не хватало, — моменты, когда Гитлер и его

партия стояли на грани банкротства. Сам Гитлер описывал эту ситуацию следующим

образом: «Я подписал для партии вексель на 40 000 марок. Деньги, которых я ожидал, не

пришли, партийная касса была пуста, срок оплаты приближался, а я не имел даже

надежды собрать деньги. Мне уже начали приходить мысли о самоубийстве, так как

другого выхода мне не оставалось. За четыре дня до срока оплаты я рассказал госпоже

тайной советнице Брук-ман о моем бедственном положении, которая сразу же взяла дело в

свои руки, позвонила тайному советнику Кирдорфу и велела ехать к нему. Я рассказал

Кирдорфу о своих планах и сразу же расположил его к себе. Он предоставил в мое

распоряжение деньги, и так я смог вовремя погасить вексель». Этот тайный советник

Кирдорф был основателем большого пред-

44

приятия по добыче и переработке угля и стали в Рурской области. Он помог Гитлеру

установить контакты с наиболее влиятельными из «стальных королей» Германии.

Гитлер с удовольствием пользовался финансовой поддержкой Эльзы Брукман, но любил и

подшучивать над ней. «Я знаю одну женщину, — рассказывал он как-то, — голос которой

от возбуждения стал хриплым, когда я перекинулся парой слов с другой женщиной». Эту

женщину он больше не называл «госпожа тайная советница», а просто «Брукман» — и

Гитлер описывал, как она исключила одну светскую даму из списка приглашаемых гостей

только потому, что та однажды улыбнулась Гитлеру. Ревность Эльзы Брукман, очевидно,

относилась к тем немногим явлениям в жизни Адольфа Гитлера, которые доставляли ему

удовольствие.

Хелена Бехштейн и Эльза Брукман были наверняка важнейшими благотворительницами,

которые поддерживали Гитлера уже в начале 20-х годов. Но они были не единственными.

Не только в предпринимательских, но и в аристократических кругах были дамы,

расположенные к Гитлеру. Баронесса Лили фон Абегг жертвовала ему деньги и предметы

искусства. Гертруда фон Зейдлиц относилась к тем, благодаря кому он смог выпускать

ежедневную газету «Фёльки-ше беобахтер» — она была совладелицей финской бумажной

фабрики и имела много денег. Восторженной поклонницей Гитлера в аристократических

кругах Германии была, без сомнения, и жившая в Берлине Виктория фон Дирксен. Вдова

тайного советника была одновременно и национал-социалисткой, и, как многие ее

современники, монархисткой. В отеле «Кайзерхоф», куда обычно она приглашала Гитлера

на свои «четверги», собирались только избранные гости из мира экономики, политики,

дипломатии и

45

аристократии. Там она знакомила Гитлера с влиятельными господами со всего мира. Она

заботилась о том, чтобы ему в 1922 году было разрешено выступить с докладом в

аристократическом «Берлинском национальном клубе», где он смог завести полезные

связи в националистических кругах Северной Германии.

Временами в доме Виктории фон Дирксен на еженедельные совещания собирались

Гитлер, Геринг, Геббельс и другие крупные нацистские политики. Виктория фон Дирксен

на каждом приеме прикрепляла к груди свастику так, чтобы она была хорошо видна. И

она научилась, как никто другой, восхищенно закатывать глаза, когда кто-либо в ее

присутствии произносил имя Гитлера — даже вскользь. Но с годами Гитлеру надоела его

поклонница, и 15 декабря 1933 года он дал ей это понять.

В этот вечер еврейская журналистка Белла Фромм посетила концерт «Ла Скала» в

Берлинской опере. Свои впечатления она описала так: «Джильи давал благотворительный

концерт в пользу «зимней помощи». Все было напыщенно, но очень ловко поставлено.

Орды СА перед театром готовили Гитлеру прием, который требовала «его

божественность»... Я сидела недалеко от ложи Гитлера — номер семь. Зал был набит до

отказа, так что господа во фраках и дамы в парчовых одеждах толпились у сцены. Когда

аплодисменты после первой арии Джильи утихли, весь зал ждал следующей, внезапно