Одесский листок сообщает

Полицейские переглянулись. Ай да павлин… Версия самоуверенного дилетанта была правдоподобной. И в самом деле, Куяльник заполонили любители лечебных грязей. Да и вообще пригородные лиманы ожили – начался сезон, туда хлынули толпы отдыхающих.

Что же касается городских лечебниц, здесь Челебидаки тоже был прав. Полиция в них не совалась. Содержатель лечебницы прописывал своих больных сам, предъявляя в участок паспорт для отметки. Приставы этих больных в глаза не видели и штамповали бумаги автоматически. Дал им настоящий паспорт – и живи сколько хочешь. Ну пока есть деньги на лечение…

Лыкову тоже захотелось что-нибудь предложить, и он сказал неожиданно для себя:

– А мы с Сергеем Маноловичем допускаем, что Степка Херсонский прячется в катакомбах. И хотим его там поискать.

– В катакомбах? – удивился начальник сыскного отделения. – Что ж, может быть. Но как его найти? Подземелье нам недоступно.

– С помощью греческих контрабандистов. Титулярный советник завербовал среди них осведомителя.

Три одессита захохотали в голос. Когда Челебидаки отсмеялся, то сказал:

– Завербовал осведомителя за двенадцать тысяч рублей… Больше моего годового жалованья в полтора раза. Меня бы кто так осведомил!

Кублицкий-Пиотух подхватил:

– И меня!

Когда все успокоились, коллежский асессор констатировал:

– Подземелья – это терра инкогнита для полиции. Что ж, если вы хотите сунуться туда, желаем успеха. Но не обольщайтесь. Контрабандисты – те же преступники, у них взаимовыручка. Сомневаюсь, что они выдадут вам Балуцу.

– Мы все же попытаемся, – закрыл тему Лыков.

В итоге решили ужесточить паспортный контроль в гостиницах и на постоялых дворах, а также в грязелечебницах.

На следующую ночь после разговора о подземельях в номер к Лыкову пришел Эфраим Нехелес. Он загадочно ухмылялся.

– Ну что удалось узнать? – нетерпеливо спросил сыщик.

Гость удивил его:

– Скажите, у вас в последнее время офицеры не пропадали?

– Какие офицеры? – изумился Лыков и тут же сообразил: – Вы имеете в виду капитана Двоеглазова?

– Не знаю, как зовут этого человека, – ответил чичерон. – Но третьего дня его зарыли где-то под Бурлачьей балкой. А перед этим сняли с него мундир.

– Откуда вы это узнали?

– В катакомбах много чего можно услышать и увидеть, если ты свой. Историю про офицера мне рассказал Данька Кокаинист, он сам копал могилку. Значит, был такой случай?

– Да. Поездом раздавило человека в мундире и с документами старшего адъютанта штаба Одесского военного округа. Тело изувечено настолько, что опознать его не удалось. Но мы подозреваем инсценировку.

– А для чего немцам это понадобилось?

Лыков сел напротив Нехелеса и крепко ухватил его за руку:

– Почему вы решили, что мы подозреваем именно немцев?

– Потому что резал офицера ваш Степка Херсонский. А наняли его германцы. Он попросился к ним спрятаться. Мол, полиция дышит в холку. Окрест Одессы, в колониях, столько мест – пехотный полк рассуешь, и никто не сыщет. Колбасники согласились, но велели отработать. Чтобы самим не мараться убийством русского офицера. Видать, охотников на это у них не нашлось, вот Степка и сгодился. Ему даже заплатили за казнь вашего капитана тысячу рублей. Точнее, казней было две. Нелюдь еще кого-то прописал на Ближние Мельницы… Ну, в смысле, зарезал. А потом этого парня одели в мундир и кинули под паровоз. Так что получилось по пятьсот рублей за голову – не так уж и дорого.

– И все эти подробности вам рассказал наркоман? Можно ли ему верить?

Раздуханчик пояснил:

– А я ему фунтик кокса притаранил. Мы давно с Данькой наладили: он мне информацию, я ему кокаин. С его рассказов столько уже фисташек я заработал… Он подземный гробовщик. Когда надо кого-то зарыть так, чтобы не нашли, идут к Даньке. Он ямку выдолбит, жмура в нее сложит, а сверху насыпет мелкого боя. В жизни не догадаешься, что там покойничек. Под Военным спуском прячутся сибирники, три человека…

– Сибирники?

– Ну беглые каторжники из Сибири.

– В Одессе есть беглые?

– Конечно, есть, – удивился Эфраим. – А где их нет?

– Да, в Москве, например, беглых всегда от пятидесяти до ста человек, – подтвердил Лыков. – В Петербурге меньше, да и тех Филиппов добивает. В большом городе беглым легче спрятаться. Так что про Военный спуск?

– Они под ним живут, в катакомбах. Три отчаянных человека. По ночам ходят в порт, как к себе домой. Выбирают жертву, кого искать не будут. Режут, а спрятать тело поручают Даньке. И все проходит гладко…

– Ваш приятель своими глазами видел Балуцу?

– Что видел! Гонорар получил из рук в руки. Четвертной билет и бутылку водки.

– Может, Данька знает, где Степка прячется?

Чичерон усмехнулся:

– Конечно, знает.

Сыщик аж подпрыгнул на стуле:

– Где? Хотя, впрочем… Сейчас.

Он полез в портмоне, вынул семьсот пятьдесят рублей и протянул еврею:

– Вот, как договаривались.

Тот аккуратно пересчитал купюры, убрал в карман и заговорил:

– Балуца оказался парень умный. Такое место нашел, что и в голову не придет. Короче говоря, он прячется в Успенском мужском монастыре.

Лыков не поверил своим ушам:

– Душегуб – и в монастыре? А кто его туда пустил?