Парадокс Вигнера

Кондратий сидел на ящике, на носу струга, где когда-то прошло его первое свидание с Мирославой. Белояр, увлечённый созерцанием донских красот вертелся поблизости, восхищаясь ими и не беспокоил атаманского сына вопросами.

— Не поздно ли я вернулся? — думал Кондратий, — Сознание Седельникова теперь навсегда «подселилось» вменя и нужно максимально обезопасить себя и казаков от предстоящего плена и смерти от турецких ятаганов. Я теперь знаю всё, что будет происходить в дальнейшем, и было бы глупо не воспользоваться этими знаниями. Может, мне нужно было появиться гораздо раньше, ещё на Круге, где решали, на чём должна добираться делегация до Азова? Но поздно думать об этом, мосты телепортации для меня не существуют! Я сжёг за собой все мосты! Да, и вряд ли послушали бы старики моих доводов о том, что глупо посылать на переговоры струг, который казаки когда-то отбили у турок. Басурманы помнят этот струг, сразу же опознают в нём своё судно, что и спровоцирует их на агрессию! Именно такая ошибка привела к гибели всей делегации в параллельном мире, где я тоже погиб, как и Белояр. Надо исправлять эту ошибку сейчас во время похода!

В успех переговоров с диздарзеферем крепости Азов Кондратий уже не верил и понимал, что миссия посольства Новосельцева в Константинополь провалится. Кто-кто, а Седельников отлично знал историю России, турки в согласовании с Речью Посполитой уже поддерживали готовящийся весной 1571 года поход крымского хана Давлет Гирея I на Москву. Идти на переговоры с казаками, постоянно совершавшими набеги на Азов и поджоги крепости, турки не пойдут ни при каких обстоятельствах. Тем более эта попытка в параллельном мире закончилась плачевно — турки, несмотря на белый флаг казачьего струга, сразу же открыли по нему огонь из пушек.

Кондратий вспомнил Мирославу, их свидание накануне похода и это вселяло ему уверенность в спасении казачьей делегации от гибели. Кондратий закрыл глаза, чтобы прочувствовать свои воспоминания о любимой, которую он так долго не видел — с тех пор, когда струг отчалил от городка Раздоры. Но это здесь в XVI веке, а вообще Сознание Седельникова не появлялось в этом времени очень давно. После вида планет-поселений, Дон и его прибрежные степи, казались Кондратию раем. Ведь здесь, в средневековой Руси — жила она, его вторая половина души, любимая княжна Мирослава, без которой он не мог дальше жить и ради своей любви был готов пожертвовать даже жизнью.

Он наяву почувствовал запах её волос, нежные и дрожащие губы, возникло ощущение, что она рядом, близко и он слышит, как бьётся сердце любимой, заставляя колыхаться её девичью нежную грудь. Кондратий старался вспомнить о любой мелочи проведённого накануне свидания, о каждом слове, произнесённом Мирославой, о её взглядах, наполненных невинной нежностью. В такие минуты он забывал всё на свете, на ум не шла ни одна иная мысль, кроме, как о ней, о той, которую полюбил внезапно и бесповоротно и ради неё отказался от всех благ цивилизации и абсолютной власти наместника Земли на планете Паладис.

К вечеру судно казаков подошло к неизвестному острову в нижнем течении Дона. Правый берег реки отличался крутым подъёмом на возвышенность, и по приметам войскового старшины Пантелея до Азова было ещё около тридцати вёрст. У казаков не было географических карт, руководствовались ориентирами на местности, запоминаемыми при каждом путешествии по рекам. Отправляясь в «походы за зипунами» ипересекая Азовское и Чёрное моря, ориентировались по звёздам и точно следовали, в соответствии с путеводными инструкциями на основе накопленного морскими походами опыта. Поэтому, завидев остров, густо покрытый зеленью, сотник Бакланов отдал команду «изготовсь». Следовало, несмотря на белый флаг, реющий на мачте, приготовиться к враждебной встрече и в случае чего, вступить в бой с неприятелем. Между сотником и войсковым старшиной начался спор, о местонахождении крепости Азов.

— Кондрашка, поглянь сваим усёвидящим оком, иде мы находимси? — спросил Бакланов.

— Я не вижу крепости на многие вёрсты, — отозвался Кондратий, переходя в состояние лёгкого транса, — правильно гутарит старшина, до Азова ещё вёрст тридцать!

— А я не верю табе, как енто можна углядеть то, щаго не видать? — возмутился сотник, — я помню, што за островком етим будить развилка и по лево плещо азовская крепость….

— Фролка, Кондрашка прально гутарит, — не соглашался войсковой старшина, — енто другой остров будить перед крепостью азовцев, ён поменьше оного. Да и сворот Дона там будя крутой….

— Я тож изворот ентот припоминаю, — сопротивлялся Бакланов, — ён сразу за островом и будить….

— Здесь спустя двести лет город построят на правом берегу, — мечтательно произнёс Кондратий, — назовут его Ростовом-на-Дону, а до крепости ещё вёрст тридцать! Я знаю, что турки встретят наш струг огнём из пушек на подходе к Азову и поэтому нужно придумать хитрость, чтобы заранее увидеть их реакцию на наше появление. Начнут пальбу, значит, не о чём договариваться и нужно быстро возвращаться в Раздоры.