Пашка из Медвежьего лога

-- Вечерами да рано утром, до школы... Я хочу у вас что-то спросить... Только дедушке не сказывайте, рассердится, а мне обижать его неохота. Можно мне в экспедицию поступить работать? -- И, не дожидаясь ответа, продолжал: -Я в тайге не хуже большого -- любую птицу поймаю. А рыбу -- на обманку, за мое почтенье! Петли на зайцев умею ставить. В прошлое воскресенье водил в тайгу городских ребят. Смешно: они, как телята, след глухариный с беличьим путают, ель от пихты отличить не могут. А я даже на днях дедушку пикулькой подманил вместо рябчика, Ох, уж он обиделся! Говорит: "Ежели ты, Пашка, кому-нибудь об этом расскажешь, портки спущу и по-настоящему высеку!"

-- Ну, это уж привираешь... Как же ты мог дедушку-таежника обмануть? -вызываю его на откровенность.

-- Вам расскажу, только чтоб дедушке ни слова, -- сказал он серьезно, подвигаясь ко мне и опасливо косясь на дверь. -- Вчера прибежал ночевать в зимовье к дедушке, да запоздал. Ушел он в лес, косачей караулить. Ну, и я туда же, его следом. Места знакомые. Подхожу к перелеску, где ток косачиный, и думаю: дай-ка подшучу над дедушкой. Подкрался незаметно к валежине, достал пикульку и пропел рябчиком, а сам выглядываю. Ухо у дедушки острое, далеко берег. Вижу: он выползает из шалаша, шомполку в мою сторону налаживает, торопится, в рот свою пикульку засовывает и поет: тии-ти-ти-тии. Я ему в ответ потихоньку: тии-ти-ти-тии... Он припал на снег, подкрадывается ко мне, а сам ружье-то, ружье толкает вперед, глаза варежкой протирает, смотрит вверх. Это он на ветках рябчика ищет. Я опять: тии-ти-ти-тии. Метров на двадцать подполз он ко мне и вдруг ружье приподнял да как бухнет по сучку. Я и рассмеялся. Вот уж он осерчал, с лица сменился; думал, выдерет. "Для этого, говорит, я тебя, негодник, учил пикать, чтобы ты деда обманывал?" И пошел, и пошел... Так что возьмите в экспедицию... -- вдруг взмолился Пашка, меняя тон.

-- Хорошо, что ты любишь природу, но, чтобы стать путешественником, нужно учиться и учиться. А у тебя с математикой нелады...

У Пашки сразу на лбу выступил пот. Парень отвернулся и торопливо допил чай.

-- Что же ты молчишь? Или неправда?

-- Вчера с дедушкой вместе решали задачу насчет автомашин с хлебом. Он говорит: "Умом я тут не соображу, мне нужно натурально, а пальцев-то на руках не хватает для счета -- машин много". Он спички разложил и гоняет их по столу взад-вперед. Вспотел даже, разгорячился. Бабушка и говорит ему: "Ты бы, Гурьяныч, огурешного рассольцу хлебнул, может, легше будет, к автомашинам же ты непривыкший". Даже богу стала молиться, чтобы задача у нас с дедушкой сошлась.

-- Ну что же, решил он?

-- Нет, умаялся, да так за столом и уснул. А бабушка поутру баню истопила, говорит: "Еще, чего доброго, от твоих задач дед захворает, всю ночь бредил машинами".

-- Это уж ты выдумываешь.

-- Не верите? -- И Пашка рассмеялся.

-- А сам-то ты решил?

-- Решил... Только неверно...

-- Слушай, Пашка, ты сегодня не ходил с отрядом пионеров паутину искать?

-- Нет. А зачем она вам?

Я подробно объяснил Пашке, в чем дело.

-- Надо искать в тайге, там уж наверняка крестовик живет. Надежда на тебя, выручай!

-- А какой он, крестовик?

-- У него по спине две темных полосы, напоминающие крест.

-- А если я паука не найду, тогда совсем приостановится работа? -- вдруг спросил он.

-- Да, работы остановятся, но до этого допускать нельзя, -- ответил я. -Так уж ты не подводи меня, постарайся...

Пашка вдруг весь загорелся, точно обожгла его какая-то мысль. Он вскочил, схватил шапку и, застегивая на ходу телогрейку, выбежал во двор.

-- Косачей, косачей возьми!

-- Я к дедушке побежал в зимовье, -- крикнул он в окно и скрылся в сумраке...

...Прошел в бесполезных поисках и следующий день, Не было надежды и на Пашку, Что делать?..

В штабе уже заканчивался рабочий день. Вдруг слышу, кто-то ломится в помещение, не обращая внимания на окрик вахтера. Широко раскрывается дверь -на пороге кабинета появляется Гурьяныч с Пашкой. Оба раскрасневшиеся от быстрой ходьбы, возбужденные.

-- Здравствуйте! К вам с удачей! -- говорит старик и поворачивается к Пашке. -- Выкладывай!

Пашка запускает обе руки в карманы телогрейки, достает спичечные коробки, а сам не сводит с меня сияющих глаз.

-- Вот в этих коробочках по три кокона, -- объявляет Гурьяныч.

-- Куда столько!

-- Это еще не все: принесли и живых крестовиков. -- И Пашка достает из-за пазухи несколько коробок, перевязанных цветными лоскутками. -- Все, как один, крупные. Вот этот -- из дупла лиственницы, этот -- из дровяника, этого поймал в остатке стога сена. Всех рассадил по разным коробкам, может, не одинаковая у них паутина.

-- Молодец, Пашка, прямо скажу -- не ожидал!

-- Прыткий он у нас, на все руки! -- И Гурьяныч, распахнув однорядку, присаживается в угол на пол.

Парнишка пристраивается рядом.

-- Спасибо, Пашка, выручил. Паутины этой хватит на тысячу инструментов. Как рассчитываться будем с тобой?

Старик с душевной снисходительностью смотрит на внука, потом спрашивает с улыбкой:

-- Разбогатеешь, чего покупать будешь?