Паук из Башни

Одно из чудищ двинулось вперед. На его деформированном теле висели разошедшиеся по шву обрывки некогда белой униформы медицинской сестры госпиталя Праведного Муфаро. «Кэтрин Робин», — гласит надпись на именном жетоне. У существа выгнут позвоночник, удлинены и изуродованы конечности, ноги для прыжков, руки для хватания и раздирания, мощные челюсти для разгрызания самых толстых костей, но верхняя часть головы осталась человеческой, тонкий курносый носик, красивый разлет бровей, роскошные, хоть и растрепанные волосы. Такой переход от уродства к красоте и обратно пугал меня до мурашек.

— Разве она не прелестна?

Тан л’Румар погладил чудовище по волосам, и оно заурчало, как огромная довольная кошка. С ужасных зубов потекла зловонная слюна.

— Она просто восхитительна.

— Да… я это вижу, а вы нет. Я не сошел с ума, тан л’Мориа, я понимаю, как выгляжу со стороны. Но все вдруг изменилось. Смерть меняет все… Путь свободен. Вам лучше поспешить.

— Вы знаете, где принц?

— Принц?.. Он… в Тромбпайке.

— Уверены?

— Совершенно. Его высочество успешно взял штурмом то депо… Знаете, там рельсы…

— Погрузочная база?

— Да. Часть солдат оставил там для обороны, а с остальными пробился через мост в Тромбпайк. Я сам не приближался… Они бы стали стрелять по мне.

Значит, водонапорная станция!

— Сможете помочь нам как можно быстрее добраться до него?

— Я постараюсь, — безразлично ответил л’Румар. — Знаете, они могут взрываться, мои зверушки. Это помогает… Но ты не бойся, Кэт, тебя я не взорву. Держись рядом, а вы задержите дыхание. Кажется, газ, выделяемый при взрыве, смертелен. Я почти уверен в этом.

Тощий тан устремился обратно на баррикаду, которую больше некому охранять. Я скомандовал образовать колонну и погрузить раненых в стимеры, которые еще могут ехать. Здоровые воины сопровождали машины снаружи. Раздался оглушительный хлопок, и баррикада исчезла, а ее остатки потонули в облаках зеленого газа.

— Дыхательные маски надеть! Шагом марш!

Необходимость в широкой цепи и маленьких отрядах отпала, теперь разведку осуществляли невиданные монстры, стремительно шныряющие по округе. Периодически раздавались взрывы, и я понимал, что очередной враг убит, а на место потраченных встают новые чудовища, недостатка в материале л’Румар не испытывает.

Глядя на то, как играючи он превращает обычных мертвецов в послушных питомцев, я невольно холодею и приходится унимать дрожь в руках. Боевой дух солдат тает, они прошли через многие кошмары войны, но нежить оказалась слишком большим испытанием для простых смертных.

— Ты чувствуешь это, Гатус?

— Тан полковник?

— Сама смерть на нашей стороне, ее порождения служат нам щитом. Чуешь, как в воздухе вместе с запахом гари витает дух победы?

Конечно, это полная чушь, но адъютант все понял правильно и отстранился. Если командир не способен манипулировать мыслями солдат, то и сами солдаты ему не подвластны. Смерть страшна лишь тогда, когда она угрожает нам, но если смерть на нашей стороне, то горе нашим врагам. Боевой дух следует поднять как можно быстрее, ведь если солдат ступает на поле боя с холодным сердцем, с холодным сердцем он там и остается.

Мы достигли погрузочной станции. Она оказалась наполовину разрушена, но оставшиеся здания казались хорошо укрепленными и на них были защитники. Нас обдали куцым огнем, но потом разглядели знамена и согласились пустить парламентера. Получив разрешение на проход, мы выдвинулись к ближайшему мосту через канал, оставив раненых на руках у защитников опорной точки.

С того времени, когда принц прошел по мосту, он снова перекочевал в руки повстанцев, которые уже начинали минирование стратегически важного объекта. Штурм получился стремительным. Л’Румар, не колеблясь, послал вперед с десяток своих тварей, а когда они основательно сократили количество охраны, дело довершили мои солдаты. Они старались держаться подальше от жутких союзников, но я чувствовал, что признаки нараставшей паники развеялись. Приятно думать, что сама смерть выступает на твоей стороне.

Подрывники сдались в плен без боя, все иностранцы и все в довольно-таки почтенном возрасте, карахсепийцы, раххиримы и другие северяне. Времени и ресурсов для обеспечения охраны у меня не было, поэтому наемникам дали выбор: либо прыгать в ледяные воды канала, либо быть расстрелянными. Последние круги на воде еще не рассеялись, когда мы вошли в Тромбпайк.

До того удавалось продвигаться сравнительно без боев и потерь, в Кемпертоне и Брудже доминировали войска Императора, но Тромбпайк стал главной ареной боевых действий. Резня не прекращалась ни на минуту, засеивая улицы района телами сынов одной нации. Ни о какой быстрой победе не могло быть и речи, роялисты и бунтари рвали друг друга… И мы окунулись в этот крововорот с плавающими в нем кусками растерзанных трупов. Мы шли боем, не жалея казенных патронов и магических снарядов, которыми нас снабдили служащие дворцового арсенала. Мы несли потери, которых могло быть больше, если бы не зачищающие дома чудовища.

— Сюда бы Дорэ! — прокашлял Инчиваль, спускаясь с ночного неба.

— И не говори!