Пламя изменений

Этьен запрыгал на корточках и, глядя снизу, горестно спросил:

– Что, правда, не подпустит?

– Королем Артуром клянусь, – заверил Роджер.

– Эй, чем вы там занимаетесь! – возмутился фермер. – Где день…

Остаток фразы Роджер не расслышал, фермера прервали. Глухие удары, звон стекла, потом дверь распахнулась и на пороге показался Михаил Ермаков, который толкал в спину двух понурых мужичков – одного постарше, другого помоложе. На светло-серой льняной рубашке Миши расплывалось багровое пятно, но Страж шел легко, словно и не замечая раны.

Он бросил дробовик Этьену, коротким уколом меча заставил фермеров втянуть ягодицы и выпрямиться, как на смотре.

– Зацепили? – сочувственно сказал Роджер. – Этьен, аптечку!

– Это не кровь, – отмахнулся Михаил. – Варенье.

Этьен тут же подскочил, мазнул пальцем, сунул в рот.

– Вишневое, – подтвердил он.

– Думал, палить будут, – хмуро сказал юноша. – А этот… – он указал на старшего из фермеров, толстяка с обширной седой бородой, в клетчатой рубашке и объемных штанах на подтяжках, – начал банками швыряться. Вот, пропустил одну.

– В наших краях банка с вареньем – самое верное оружие против Стража, – сказал Роджер, стараясь сохранять серьезность. – Особенно с вишневым. Как ты на ногах устоял, не знаю.

Михаил недоверчиво на него посмотрел.

– Верно, Этьен?

Мальчик озадаченно кивнул.

– Так, свиноделы! – Роджер переключился на фермеров. – Я ведь действительно хотел три туши взять. А вы сразу стрелять.

– Время сейчас такое, – мрачно буркнул фермер помоложе – он, в отличие от брата, был выбрит, коротко стрижен, но любовь к подтяжкам выдала фамильное сходство. – Забирайте что хотите.

– И заберу, – сказал Роджер. – Три туши, пять евро за килограмм.

– Так вы что, заплатите? – фермеры переглянулись и почесали – один затылок, другой бороду.

– Здоровые у вас хряки, – задумчиво сказал Роджер, глядя, как братья Дюбуа с пыхтением пытаются закинуть третью тушу в кузов. – Биодобавками подкармливаете, небось.

– Никаких… добавок… – выдохнул младший, Пьер. – У нас экохозяйство…

– Порода такая… – добавил красный от натуги бородач Жан. – Бретонская… черная.

Они забросили тушу и захлопнули двери фургона.

Роджер отсчитал купюры, сунул их в грязную ладонь Жана.

– Приезжайте еще, – разом подобрел тот. – Корма у нас еще на месяц хватит, потом будем резать стадо.

Он кивнул на здание фермы, где за закрытыми дверями в загонах похрюкивала сотня отборных чернобоких свинок. Роджер заметил, что пока они недостатка в корме не испытывали. Братья Дюбуа или очень запасливые, или очень ушлые. Надо бы с ними ухо востро держать.

– Надеюсь, месяц мы тут не задержимся.

Роджер выщелкнул патрон, отдал дробовик Жану.

– Вы уж извините, – сказал фермер, довольно щуря светлые глазки. – Время…

– …сейчас такое! – оборвал его Роджер, вглядываясь в дальнюю линию холмов.

– Ага…

Ловец опрометью бросился к машине:

– Миша, быстро, ходу, ходу!

Ермаков развернулся, мгновенно оценил обстановку и одним прыжком оказался у машины.

Жан обернулся, выронил дробовик. Казалось, травы ожили, взволновались как море и двинулись на приступ свинарника. Серебристая волна катилась от края до края поля, и, если приглядеться, уже можно было разглядеть оскаленные пасти на гребне этой волны.

– Подождите! – в дверь вцепился Пьер, глаза круглые, белые, безумные: – Не бросайте нас!

– В кузов! – велел Роджер.

– Пьер, свиньи… – беспомощно сказал бородач.

– Они их задержат. Ненадолго! – Брэдли завел мотор, высунулся в окно. – Свиноделы, живо!

Дверцы хлопнули, Ловец вдавил педаль газа, и фургон рванулся по дороге прочь от фермы Дюбуа.

– Что? – Этьен подпрыгивал на месте, сдавленный между Ловцом и Стражем. – Что там?

– Догадайся с трех раз.

– Заметили, – сказал Миша, оглядываясь. – Загонные наперерез идут.

– Скатались за свининкой, – пробормотал Роджер. Слева выскочил перевертыш, сунул башку в открытое окно и покатился кубарем, поймав горлом серебряную стрелу.

Ловец бросил Этьену на колени арбалет и чехол с болтами:

– Перезаряди. Эта колымага может быстрее ехать?!

Спидометр неторопливо подбирался к сотне – слишком неторопливо, мотор ревел, и Роджер швырял фургон в повороты, сбивая особо ретивых перевертышей, которые совались под колеса. Их несло, как щепку в водовороте, они обгоняли Стаю на дистанцию одного арбалетного выстрела. Старая машина, старый мотор, слишком много пассажиров.

– Хрен вам, а не мое мясо! – Ловец бросил машину вправо – на капоте распластался перевертыш. Вцепился когтями, вскрыл капот как консервную банку, тряхнул головой, приходя в себя.

Этьен дрожащими руками поднял арбалет.

– Стой! – зарычал Роджер, но тетива щелкнула, стрела пробила стекло и исчезла в небе. Перевертыш подтянулся, просунул морду, расширяя дыру, роняя кровь и слюну.

– Уберите его, дороги не видно! – рявкнул Ловец.

Ермаков ударом ноги выбил стекло, отбросил перевертыша назад. Когда он ударил, Роджер не видел, только кровь брызнула в глаза, косматое тело рухнуло на дорогу, и машина подпрыгнула.

Миша пинком сбросил голову перевертыша с остатками стекла. Встал на капоте.