Под сенью исполинов

– Это Джессика Бристоу… – тихо, почти неслышно прошипели динамики экзотела Бёрда, заглянувшего внутрь лишь мельком.

Силовой кабель, питающий аппарат, вёл на противоположную сторону шатра. Роман выглянул и увидел самодельную решётку из стоечных дуг, за которой просматривалось явное голубоватое свечение. Туда и устремлялся кабель.

– Что он делал с ней?

Иван внимательно просмотрел настройки реаниматора и набор препаратов, которые вводились женщине. По лицу парню заходили желваки.

– То же самое делали со мной. Он поддерживал в ней жизнь на грани. Для чего это делал он – не знаю. Возможно, если уменьшить дозу подаваемых наркотиков, она очнётся.

– Делай, – кивнул Роман, благоразумно не спрашивая Ивана где это он успел полежать на реаниматоре, да ещё и на грани жизни и смерти. Догадаться было несложно.

Иван что-то нажал на блёклой панели аппарата. И в это же самое время Роман услышал голос. Её голос…

Командир резко откинул полы шатра и выскочил, словно ошпаренный. На серый с прожилками камень за решёткой легла длинная тень. Она росла, приближалась. И пела…

«И город средь ветвей,

Тих, покоен и печален.

Долго будет тосковать по ней

Один.

Всегда.

Принц-ворон величавый!»

Щёку кольнуло. Стиснув зубы до тупой боли, Роман неотрывно глядел, как из-за поворота выходит Ольга. Тонкая. Прекрасная. Родная. Голос её легко проникал сквозь фальшивый частокол сарказма и ядом втекал в душу. Терзал. Травил и жёг.

Раскрыв рот, Роман беззвучно заплакал и опустил пистолет. Как загипнотизированный он следил за бледными женскими руками: Оля нежно, любяще гладила живот. По-матерински.

Он отдал бы душу за один-единственный электрический укол, унесший бы боль и отчаяние. Но предатель-Ординатор оставался нем. Роман схватил ртом искусственный воздух, но лёгкие не подчинились. Стало нечем дышать, и он с остервенением рванул с себя респиратор, заорал в бессильной ярости, вскинул пистолет и...

...пришёл в себя только когда гордеев защёлкал опустевшим патронником. Не обращая внимания на простреленное лицо, сквозь решётку улыбалась окровавленная Оля. И тянула к нему руку, держа кисть по-дамски, как делала всегда, когда хотела быть слабой и беспомощной.

– Командир?..

Иван подал ему обратно респиратор. Ни он, ни американец не трогали Романа некоторое время. Они понимали.

Но вдруг из шатра послышались звуки.

Джессика слабо стонала. Её выцветшие глаза почти слились с белками и блуждали по брезентовому потолку невидяще. Губы разлепились, высунулся язык, нижняя челюсть пришла в движение. По лицу прошли безобразные судороги.

– Они явились!.. Они здесь, они научат тебя! – захрипела Джессика и захлебнулась кашлем.

Роман какое-то время смотрел сквозь беднягу, как будто её не существовало, как будто не существовало вообще ничего - ни этой затхлой пещеры, ни Ивана с Бёрдом. Ничего, кроме звона пустоты внутри. Перед глазами стоял образ окровавленной Ольги, бережно обнявшей собственный живот.

– Они доставят тебе Слово, потерпи!.. – перекошенное лицо Джессики озарила нежность, но какая-то болезненная. – Я покажу им путь домой, взамен они принесут Слово! Я была одной из них, они поверят мне! Они не такие, как тот, кто воспользовался тобой! Они хотят обратно, хотят жить! Они послушают…

– Что, твою мать, за бред она несёт?!

– Кто ты? – не обращая внимания на возглас Бёрда, спросил Роман.

Женщина посмотрела на него.

Сначала накатил шум – будто бы где-то вдали возмущался океан. Роман глянул на соратников, но они стояли спокойно и ничего не слышали.

От громогласного «Ор-р-р-рдинатор» подкосились ноги. Романа повело и он рухнул спиной на стеллажи. Ослепительно-белая глянцевая гладь возникла перед внутренним взором, и он отчего-то знал, что она – тонкая и острая, как обретшая физическое воплощение боль.

«Валентина Богдановна Кислых», – знакомый безэмоциональный голос звучал медленно, натужно, точно на каждое слово Ординатору требовалось неимоверное усилие. – «Договор – обоюдовыгодное соглашение. Людям – информацию о путях эвакуации с Ясной. Люди – доставят Слово в храм и опустят в купель».

Роман раскрыл глаза и понял, что стоит на ногах, а стеллаж позади цел. Рядом на него поглядывал Иван, а напротив из-под приподнятого полога виднелась контрастная окраска «Осы». Прикованная к реаниматору Джессика беззвучно плакала, и умоляющий взгляд не сходил с него, Романа.

– Пожалуйста… – тихо прошептала она.

– Майкл.

Повторять не пришлось. Американец вошёл в шатёр целиком и, нависнув над беднягой, смял мощной пятернёй панель управления. Джессика дёрнулась, забилась было в конвульсиях, но быстро обмякла.

— Rest in peace…

– Что вообще тут творится? – потерянно пробормотал Иван.

– Я не знаю, – просипел Роман. – Но теперь я точно знаю, как нам убраться с этой планеты… Придётся кантовать Ганича…

– О чём вы?..

Роман раскрыл было рот, как вдруг тёплый воздух пещеры распорол истошный вопль. Космопроходцы выскочили из шатра и направили оружие на клетку, но прямо за ней уже никого не было.